— Джордан говорит, что мне это не понадобится. На предъявление обвинения я пойду в этой одежде. Мне пиджак не понадобится до суда. — Питер слегка улыбнулся. — Надеюсь, ты не успела отрезать ценник.
— Я его не покупала. Это пиджак Джойи для собеседования.
Их взгляды встретились.
— А, — пробормотал Питер. — Вот почему ты была на чердаке.
В наступившем молчании они оба вспоминали, как Джойи спустился в гостиную в пиджаке от «Брукс Брозерз», который Лейси ему купила в бостонском магазине с сумасшедшей скидкой. Этот пиджак купили для собеседований в колледжах. Джойи как раз записался на несколько сразу еще до того, как попал в аварию.
— Ты когда-нибудь хотела, чтобы это я погиб, — спросил Питер, — вместо Джойи?
Сердце Лейси оборвалось.
— Конечно, нет.
— Но тогда у тебя остался бы Джойи, — сказал Питер. — И ничего этого не произошло.
Она вспомнила о Джанет Изингофф, женщине, которая не хотела, чтобы она принимала у нее роды. Взрослея, человек неизбежно учится быть не таким честным, понимает, когда лучше солгать, чем ранить кого-то правдой. Именно поэтому Лейси приходила сюда, надевая улыбку, словно маскарадную маску, хотя на самом деле ей хотелось рыдать каждый раз, когда она дела, как в комнату посещений Питера вводит охранник. Именно поэтому она говорила о лагере и об игрушках, о том сыне, которого помнила, вместо того, чтобы узнавать того, каким он стал. Но Питер так и не научился говорить одно, когда думал совсем другое. И по этой причине ему так часто причиняли боль.
— Это был бы счастливый конец, — сказал Питер.
Лейси набрала воздуха в грудь.
— Нет, если бы тебя не было рядом.
Питер посмотрел на нее долгим взглядом.
— Ты врешь, — сказал он без тени злости или обвинения. Словно констатировал факт, как если бы она говорила правду.
— Я не…
— Ты можешь повторить это миллион раз, но от этого твои слова не станут правдой.
И Питер улыбнулся такой бесхитростной улыбкой, что Лейси ощутила жгучую боль, как от удара хлыстом.
— Ты можешь обмануть папу, полицейских, любого, кто согласится тебя выслушать, — сказал он. — Но ты не сможешь обмануть того, кто сам врет.
Когда Диана подошла к списку слушаемых дел, чтобы узнать, кто будет судьей на предъявлении обвинения Хьютону, Джордан МакАфи уже стоял там. Диана ненавидела его из принципа, потому что ему не пришлось порвать две пары чулок, пытаясь их надеть, потому что он не провозился все утро с прической, потому что его, казалось, ничуть не волновал тот факт, что у входа в здание суда собралась половина населения Стерлинга, требуя крови.
— Доброе утро, — сказал он, даже не взглянув на нее.
Диана не ответила. Ее челюсть отвисла, когда она прочла имя судьи.
— Кажется, здесь ошибка, — сказала она помощнице судьи.
Та посмотрела поверх ее плеча на вывешенный список.
— Сегодня утром в суде председательствует судья Корниер.
— По делу Хьютона? Вы шутите?
Помощница покачала головой.
— Нет.
— Но ее дочь… — Диана захлопнула рот, а ее мысли бешено завертелись. — Нам необходимо посовещаться с судьей до предъявления обвинения.
Как только помощница судьи ушла, Диана повернулась в Джордану.
— Что Корниер делает?
Не часто приходилось Джордану видеть, как Диану Левен бросает в пот, и честно говоря, это было забавно. Если быть откровенным, то Джордан тоже был шокирован, увидев имя Корниер в расписании, но говорить об этом Диане он не собирался То, что он ничем не выказал своих мыслей, было его единственным козырем, потому что, положа руку на сердце, шансов на выигрыш практически не было.
Диана нахмурилась.
— Вы предполагали, что она…
Вернулась помощница судьи. Джордану нравилась Элеонор. Она хорошо к нему относилась и даже смеялась над анекдотами о блондинках, которые он для нее припасал, в то время как большинство работников суда постоянно старались подчеркнуть собственную значимость.
— Ее честь примет вас, — сказала Элеонор.
Следуя за помощницей в кабинет судьи, Джордан наклонился к ней и шепотом досказал окончание анекдота, который рассказывал, когда появилась Левен и грубо прервала их разговор.
— Тогда муж посмотрел в коробку и сказал: «Дорогая, это не головоломка… это кукурузные хлопья».
Элеонор хихикнула, а Диана бросила на них сердитый взгляд.
— Это какой-то кодовый язык?
— Да, Диана. Это на секретном языке адвокатов означает: «Что бы ни случилось, не говорить прокурору, что я вам сказал».
— Меня это не удивляет, — пробормотала Диана, и они вошли в кабинет.
Судья Корниер уже была в мантии и готова начать заседание. Она скрестила руки на груди и присела на свой письменный стоя.
— Значит так, в зале суда нас ждет много людей. В чем проблема?
Диана бросила взгляд на Джордана, но тот только приподнял брови. Если она собирается тревожить осиное гнездо, это ее право, но он предпочитает стоять подальше, когда это произойдет. Пусть Корниер сердится на обвинение, а не на защиту.
— Судья, — неуверенно начала Диана. — Насколько я знаю, ваша дочь находилась в школе во время выстрелов. Мы даже брали у нее показания.
Джордан был вынужден отдать Корниер должное — ей каким-то образом удавалось смотреть на Диану так, словно прокурор не предъявила только что достоверный и неприятный для нее факт, а сказала какую-то несусветную глупость. Вроде анекдота о блондинках, например.
— Я знаю об этом, — сказала судья. — Во время выстрелов в школе находилось около тысячи детей.
— Конечно, Ваша честь. Я просто… я хотела спросить, прежде чем мы окажемся перед всеми, собираетесь ли вы только выдвинуть обвинение или возглавлять суд на время всего процесса?
Джордан посмотрел на Диану, думая, почему она так уверена, что Корниер не должна слушать это дело. Что она знает о Джози Корниер такого, о чем не знает он?
— Как я уже сказала, в той школе была тысяча детей. Некоторые из их родителей работают в полиции, некоторые здесь, в высшем суде. Один даже работает у вас, мисс Левен, в прокуратуре.
— Да, Ваша честь… но этот прокурор не ведет это дело.
Судья спокойно посмотрела ей в глаза.
— Вы собираетесь вызвать мою дочь в качестве свидетеля мисс Левен?
Диана заколебалась.
— Нет, Ваша честь.
— Я прочла показания своей дочери, прокурор, и не вижу причин, по которым я не могу рассматривать это дело.
