Запинающийся голос Ричарда свидетельствовал о напряженной работе его мысли – он явно представлял себе такие ужасные энергии, с какими человек никогда прежде не сталкивался. Его невидящие глаза смотрели на черный бархат космоса с редкими рассеянными звездами.
– Но мы здесь для того, чтобы решить, в какую сторону идти, – добавил он с неожиданной живостью, расправляя плечи. – Время от времени у меня появляется новая идея, и я… я вроде как мечтаю. Именно в такие моменты я, чаще всего, нахожу решение. И я думаю, что теперь тоже найду решение, но если только не возникнет необходимость им воспользоваться, я никогда этого не сделаю. Это слишком опасная игрушка.
На мгновение воцарилась тишина, а потом послышался тихий голос Мори:
– Я наметил для нас курс. Мы покинем нашу Галактику под крутым углом – около сорока пяти градусов от ее плоскости – чтобы получить хороший обзор всех ее звезд. И мы можем направиться к одной из галактик местного скопления. – Что скажете?
– Я скажу, – ответил Фуллер, – что часть Великой Пустоты снаружи, кажется, просочилась в мое бедное «я». Прошло тридцать тысяч лет с тех пор, как я собирался поесть сегодня утром, что бы я ни имел в виду… и я хочу еще. – Он многозначительно посмотрел на Уэйда, официально считавшегося поваром в экспедиции.
Аркот внезапно расхохотался.
– Так вот чего я на самом деле хотел! – выпалил он. По корабельному времени прошло уже десять часов с тех пор, как друзья ели. Невесомость затрудняет распознавание обычных ощущений, в том числе и чувства голода. У исследователей было не так много работы, им не требовалось много пищи, а поскольку обычное чувство голода вызывается не недостатком еды, а пустым желудком, в невесомости оно почти не ощущалось.
Другой их проблемой был сон. В неудобном положении тело не позволяет усталому мозгу заснуть, и хотя друзья проделали очень много сложной умственной работы, отсутствие физической усталости сделало сон затруднительным. Их обычный «день» в космосе составлял сорок часов, с тридцатичасовыми периодами бодрствования и десятью часами сна.
– Давайте поедим, – решил Аркот. – Потом мы сделаем несколько фотографий, а потом подбросим этот корабль высоко в небо и опять обгоним время.
Через два часа путешественники снова сидели за пультом управления. Аркот протянул руку и нажал на красный выключатель.
– Я дам на двигатель половину мощности на десять секунд, – сказал он, и воздух вокруг них, казалось, внезапно схлопнулся с небывалой силой. А затем стало тихо – катушка полностью зарядилась. – Хорошо, что мы защитили эти реле, – пробормотал Ричард. Чудовищная волна тока создала магнитное поле, в котором закрутились ножи и вилки и, как к своему немалому возмущению, обнаружил Уэйд, остановились часы – кроме тех, что были защищены от магнитных скачков.
Пространство вокруг корабля было теперь совершенно черным, нигде не было видно ни малейшего намека на свет. Десять секунд, которые Аркот позволил двигателю работать на полную мощность, тянулись очень медленно. Затем, наконец, раздался тяжелый грохот огромных реле, ток потек обратно в катушки, и пространство снова стало нормальным. Но они по-прежнему были одни в темноте.
Мори быстро поплыл по воздуху в обсерваторию. Перед «Старым мореходом» по-прежнему почти ничего не было видно – только тусклое свечение других галактик в миллионах световых лет от звездолета было едва различимо невооруженным глазом, несмотря на полную прозрачность космического пространства.
Зато позади корабля друзья впервые увидели сияющий горизонт – огромную массу звезд Галактики.
Мори начал быстро подсчитывать расстояние, которое они преодолели, измеряя видимое изменение ее диаметра.
Аркот вплыл в обсерваторию следом за ним и стал смотреть на приближающиеся звезды. Роберт, тем временем, закончил наблюдения и принялся быстро что-то писать карандашом на бумаге.
– Что это ты делаешь? – поинтересовался его друг.
– Мммм. Давай посмотрим… – Мори занялся подсчетами на логарифмической линейке. – Мы хорошо провели время! Двадцать девять световых лет за десять секунд! Ты включил двигатель на половинную мощность, а скорость возросла в кубе – то есть, удвоение мощности дает нам в восемь раз большую скорость… Хммммм… – Он снова раздвинул логарифмическую линейку. – На полной мощности мы можем пролететь десять миллионов световых лет чуть меньше чем за пять дней. Но я предлагаю сделать еще одну остановку через шесть часов. Таким образом, мы окажемся примерно в пяти радиусах, или в полумиллионе световых лет от Галактики. Нам нужно будет сделать еще несколько фотографий, чтобы вернуться на Землю.
– Хорошо, Мори, – согласился Аркот. – Все зависит от тебя. Делай снимки, а потом двинемся дальше. Кстати, я думаю, когда мы полетим, тебе стоит следить за приборами в энергетическом отсеке – это будет наше первое испытание двигателей на полной мощности. Мы рассчитали, что будем пролетать двадцать световых лет в секунду, но похоже, что даже больше, ближе к двадцати четырем.
Через несколько минут Ричард уселся за пульт управления и включил интерком, соединяющий его с энергоблоком.
– Все готово, Мори? – спросил он. – Я просто подумал, что было бы неплохо выбрать другую галактику прямо сейчас и отправиться к ней.
– Не торопись, – отозвался Роберт. – Мы в любом случае, не можем сделать даже очень приблизительный выбор на таком расстоянии, потому что находимся за пределами увеличивающегося диапазона мощности телектроскопа. Еще через полмиллиона световых лет у нас будет гораздо лучший обзор, и это сравнительно небольшое расстояние не сильно собьет нас с пути.
– Подожди минутку, – вмешался Фуллер. – Ты говоришь, что мы находимся за пределами диапазона увеличения телектроскопа. Тогда почему полмиллиона световых лет из десяти миллионов имеют такое большое значение?
– Из-за предела усиления в трубках, – ответил Аркот. – Увеличивать объекты в телектроскоп можно только до определенного предела, а потом качество изображения ухудшается. Весь принцип работы вакуумной трубки зависит от электронной эмиссии: если ты получаешь слишком большое усиление, ты можешь услышать каждый отдельный электрон, ударяющийся о пластину первой трубки к тому времени, когда объект достигает последней стадии увеличения! Другими словами, если входящий сигнал будет слабее минимального уровня шума, никакое усиление сигнала не даст тебе ничего, кроме еще большего шума. То же самое верно и для изображения, полученного с помощью телектоскопа. На этом расстоянии световой сигнал от других галактик слабее, чем уровень шума. Мы бы получили только мерцающее, размытое изображение. Но если мы пройдем еще полмиллиона световых лет, световой сигнал от ближайших звездных скоплений будет сильнее, чем базовый уровень шума, и полное увеличение даст нам хорошее изображение на экране.
Джон кивнул:
– Ну ладно, тогда полетели дальше. Я хочу взглянуть на другую галактику.
– Правильно, – Аркот повернулся к интеркому. – Ты готов, Мори?
