– Это мертвый белый карлик, можно сказать, «черный карлик», – ответил Мори. – По мере того как плотность такой материи увеличивается, объем звезды все меньше и меньше зависит от ее температуры. Так действуют силы внутри электрон-нуклонного газа, из которого состоит звезда, именно от них все зависит. В карлике с массой Солнца температурный эффект пренебрежимо мал. Было рассчитано, что если масса белого или черного карлика увеличивается, то после достижения определенной точки он начинает резко уменьшаться в объеме. Фактически, ни одна холодная звезда не может существовать с объемом, превышающим массу Солнца примерно в полтора раза – по мере увеличения массы и повышения давления звезда сжимается в объеме из-за вырожденной материи в ней. При массе, в одну целую и четыре десятых раза превышающей массу Солнца – нашего, земного Солнца, я имею в виду – звезда теоретически должна коллапсировать до точки. И в данном случае это почти произошло. Фактический предел сжатия происходит, когда звезда достигает плотности нейтрона, а этот карлик не зашел настолько далеко.
– Но ведь эта звезда всего лишь сорок километров – то есть, меньше двадцати пяти миль – в диаметре! – изумился Джон.
Аркоту потребовалось почти два часа тщательного балансирования около погасшей звезды, чтобы занять орбиту, которую он считал достаточно круглой.
И когда они, наконец, сумел это сделать, Уэйд посмотрел на небо над ними и удивленно воскликнул:
– Что это за полосы?
От ровной тускло-красной поверхности раскинувшейся под ними звезды над кораблем поднимались по дуге несколько таких же неярких полос света, пересекавших небо. Одна из них была ярче остальных и светилась белым светом. Эти полосы не двигались: они, казалось, были нарисованы на небе над звездолетом.
– Это туманности, – объяснил Ричард. – Вон та широкая полоса – след, который мы только что оставили. А яркая линия должна быть ближайшей звездой. Они выглядят, как полосы, потому что мы движемся слишком быстро по очень небольшой орбите. – Он указал на красную звезду под ними. – Мы меньше чем в двадцати милях от центра этой штуки! Мы находимся почти точно в тридцати километрах от ее центра, или примерно в десяти километрах от ее поверхности! Но из-за ее огромной массы наша орбитальная скорость просто потрясающая! Мы облетаем эту штуку больше трехсот раз в секунду, наш «год» длится три миллисекунды! А наша орбитальная скорость – семьсот тысяч километров в секунду! Мы движемся со скоростью примерно в пятую часть скорости света!
– На этой орбите безопасно? – уточнил Фуллер.
– Вполне безопасно, – с горечью ответил Аркот. – Так чертовски безопасно, что я не представляю, как мы вообще сможем отсюда вырваться. Мы не можем уйти, даже используя всю мощь этого корабля. Мы в ловушке! И я устал работать при такой силе тяжести. Давай поедим и немного поспим.
– Мне что-то не хочется спать, – проворчал Джон. – Ты можешь назвать это безопасным местом, но мне потребуется всего лишь мгновение, чтобы упасть на поверхность этой штуки. – Он посмотрел вниз на их неподвижного, но титанически сильного врага, чье зловещее сияние, казалось, даже сейчас сжигало их словно на погребальном костере.
– Ну, – сказал Аркот, – упасть в звезду и улететь в космос – это две вещи, о которых тебе не нужно беспокоиться. Если бы мы повернули на нее, мы начали бы падать, и наша скорость увеличивалась бы – в результате мы бы снова отскочили назад. Величина силы, необходимой для того, чтобы заставить нас упасть на это солнце, просто ужасна! Наше гравитационное притяжение составляет сейчас около пяти миллиардов тонн, что уравновешивается центробежной силой нашей орбитальной скорости. Любая тенденция изменить направление была бы подобна попытке согнуть пружину с огромным сопротивлением. Нам потребуется огромная сила, чтобы либо упасть на эту звезду, либо уйти от нее. Чтобы спастись, мы должны направить этот корабль против действия силы тяжести звезды. Это означает, что нам придется поднять около пяти миллионов тонн массы. По мере того как мы будем продвигаться дальше, наш вес будет уменьшаться, поскольку гравитационное притяжение падает, но нам потребуется просто огромное количество энергии, находящееся за пределами человеческого понимания. Мы сожгли две тонны вещества, заряжая катушки, и теперь используем еще две тонны, чтобы снова зарядить их. Нам нужно, по крайней мере, четыре тонны, при том, что у нас изначально было только двадцать. У нас просто недостаточно топлива, чтобы вырваться из гравитационного захвата этой звезды, какой бы огромной ни была энергия материи. Давайте поедим, а потом можно будет поспать, думая над этой проблемой.
Уэйд приготовил на всех еду, и друзья молча поели, пытаясь придумать какой-нибудь выход из ситуации. Затем они попытались уснуть, как предлагал Аркот, но им трудно было расслабиться в такой обстановке. Все четверо страшно устали физически, пройдя через такое сильное напряжение, пока они маневрировали. Несмотря на то, что длилось это короткое время, при пятикратной силе тяжести они уставали в пять раз быстрее. Но их мозг не мог погрузиться в сон, несмотря на усталость: он бодрствовал, пытаясь придумать какой-нибудь способ – какой угодно – уйти от темного солнца.
Но в конце концов, путешественники все же провалились в сон.
XI
Семь часов спустя Роберт Мори проснулся, оделся и бесшумно проскользнул в библиотеку. Ему казалось, что он встал первым, но войдя туда, он внезапно обнаружил, что телектроскоп работает – до него донесся низкий гул плавно работающих направляющих прибор моторов.
Роберт развернулся и направился к обсерватории, где увидел возившегося с телектроскопом Ричарда.
– В чем дело, Аркот? – спросил он требовательным тоном.
Физик оглянулся на своего помощника и отряхнул руки.
– Я только что придумал один трюк с телектроскопом. Мы облетаем вокруг этого мертвого карлика каждые три миллисекунды, из-за чего наблюдать окружающие звезды ужасно трудно. Поэтому я установил отсечку, которая будет включать телектроскоп только на короткое время: он теперь смотрит в небо только раз в три миллисекунды. В результате мы сможем очень легко получить представление о том, что происходит вокруг нас – триста раз в секунду прибор будет давать нам неподвижную картину. Это будет не очень устойчивая картина, но она будет лучше, чем любой движущийся фильм. Я сделал это, потому что хочу взглянуть на ту яркую полосу в небе. У меня есть предположение, что она сможет стать средством нашего спасения, если таковое вообще существует.
Мори кивнул.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Если это еще один белый карлик – а скорее всего, это так – мы можем использовать его для побега. Мне кажется, я понимаю, к чему ты клонишь.
– В если это не сработает, – сухо продолжил Аркот, – мы можем воспользоваться примером людей, которых оставили там. Самоубийство предпочтительнее смерти от холода.
Его друг снова кивнул.
– Вопрос в том, насколько мы беспомощны.
– Все зависит от этой яркой звезды, посмотрим, сможем ли мы сфокусироваться на ней.
