Кроме того, я имел возможность перекинуться парой слов с Коретти, и его химическое образование вызывало у меня сильные сомнения. Или в экспедицию подобрали одних неумех вроде Клер Эйвори?
Что ж, теперь с этим уже ничего не поделаешь. Я подавил отвращение (ненавижу вранье) и постарался просто помогать другим в их работе, не демонстрируя при этом свою паранойю. Но это было трудновато, потому что то и дело случались подозрительные эпизоды.
Например, однажды Хэншоу решил, что хорошо бы разнообразить наше питание. На Европе любая форма жизни была съедобна, хотя не все годилось на стол гурмана. Но я, как старожил, знал одно подходящее растение – оно состояло из единственного мясистого отростка величиной с ладонь; на «Гере» мы называли его «печеночным листом» из-за соответствующего вкуса.
Капитан поручил нам с Коретти собрать запас этого деликатеса. Я продемонстрировал химику образец, а затем пустился на поиски по левому берегу солончакового озера, предоставив в распоряжение Корретти правый берег.
Но не успел я уйти далеко, как заметил, что он перебрался на мой край озера. Это ничего не означало: он был волен искать печеночные листья в любом месте, но для меня вскоре стало очевидным, что он ничего не ищет. Он шел следом, не спуская с меня глаз.
Я, конечно, разозлился, но решил этого не показывать. Я пробирался вдоль озера, складывая сочные листья в корзину, пока не дошел до дальнего конца долины и не натолкнулся на Коретти, прежде чем он смог спрятаться в поющих кустарниках.
– Повезло? – улыбнулся он мне.
– Больше, чем вам, – ответил я, заглядывая в его пустую корзину.
– А мне совсем не везет. Я подумал – может, в соседней долине за тем ущельем мы найдем что-нибудь.
– Я свою долю уже собрал, – огрызнулся я.
Мне показалось, что в его черных глазах промелькнуло удивление.
– Так вы не идете дальше? – спросил он резко. – Вы возвращаетесь?
– Угадали, – с вызовом произнес я. – Моя корзина полна, и я возвращаюсь.
На полпути к «Миносу» я обернулся и увидел, что он стоит на склоне рядом с тропой.
Наконец Солнце зашло, начались золотые юпитерианские сумерки.
Я вышел полюбоваться на пики гор на фоне черного неба, на громадный шар Юпитера и сверкающую жемчужину Ганимеда. Однако не я один наслаждался этим зрелищем. Вдали на склоне я вдруг увидел золотой огонек – волосы Клер. Девушка стояла рядом с Коретти и смотрела в небо. Вдруг он повернулся и заключил ее в объятия, она положила руки ему на грудь, но не сопротивлялась и не протестовала. Конечно, это было совершенно не мое дело, но… если до того Коретти мне просто не нравился, теперь я его ненавидел, потому что снова почувствовал себя одиноким.
* * *
На следующий день начались настоящие неприятности. Хэншоу одобрил новое меню и снова послал меня за добычей. На этот раз моей напарницей оказалась Клер.
Я вспомнил, что однажды мы попробовали бурые грибовидные комки, которые росли в тени поющих кустов; некоторым людям из команды Гандерсона они понравились. Я решил посоветоваться с Клер – может, в кулинарии она разбирается лучше, чем в вождении ракет.
– Не уверен, что местные грибы понравятся всем, но можно попробовать, – закончил я. – Насколько я помню, вкусом они напоминают трюфели со слабым привкусом мяты. Мы их пробовали и сырыми, и вареными, вареные оказались вкуснее.
– Я люблю трюфели, – согласилась девушка. – Они…
Выстрел! Ошибки быть не могло: резкий треск тридцать восьмого калибра, хотя в разреженной атмосфере он прозвучал непривычно.
Потом раздалась целая очередь – расстреляли всю обойму!
– Держитесь за меня! – рявкнул я, когда мы побежали к «Миносу».
Предостережение было не лишним: Клер не привыкла бегать по маленькой планете с низкой тяжестью. При первом же шаге она поднялась в воздух на десяток футов, я поспешно схватил ее за руку.
Когда мы увидели корабль, я резко затормозил, не веря своим глазам. В шлюзе лежал человек. Это был Хэншоу, я еле узнал его, и не мудрено – полчерепа было снесено пулей.
Послышался шум шагов, голоса, еще один выстрел. Из открытого люка выкатился Коретти. Он, шатаясь, отступил на шаг назад, потом упал набок, кровь струилась из-за ворота его скафандра. А на прогалине, держа в правой руке дымящийся автомат, а в левой – заряженный пистолет, стоял Гогрол!
У меня не было оружия: зачем ходить вооруженным на Европе? К сожалению, Гогрол сразу заметил меня. Я увидел, как его рука сжала автомат.
– Ну вот, – произнес он с угрозой в голосе. – Я вынужден был это сделать. Они сошли с ума. От разреженной атмосферы. Их обоих поразило одновременно, и они совсем помешались. Это была самозащита.
Я, разумеется, ему не поверил. Но не мог же я с ним спорить. Так что я вообще ничего не сказал. Подошла Клер. «Стефан!» – прошептала она и, повернувшись к Горголу, воскликнула:
– Так вы это сделали! Я так и знала, что они вас подозревают. Но вы никогда не скроетесь отсюда со своим… вы…
Гогрол поднял автомат. Я шагнул и встал между ним и Клер. Мгновение смерть смотрела прямо на нас, потом Гогрол отшатнулся.
– Еще немного, – пробормотал он. – Если Коретти умрет…
Он вернулся к люку и вытащил шлем – воздушный шлем, который, как мы считали, может пригодиться, если нам когда-нибудь понадобится пересечь горы над долиной.
Затем Гогрол, не отводя от нас дула автомата, приказал:
– Назад!
Мы отступили. Под угрозой его оружия мы шли вдоль узкой долины к восточному склону, откуда под углом уходило ущелье к долине Гандерсона. И дальше вверх по склону, по тропе, местами такой узкой, что, раскинув руки, я смог бы коснуться обеих стен. Воздух был таким разреженным, что трудно было дышать.
Наконец внизу мы увидели долину Гандерсона, я тотчас узнал ее. Далеко впереди находился тот склон, где некогда покоилась «Гера», а внизу лежало солончаковое озеро в форме сердца.
Гогрол нацепил шлем и погнал нас дальше, в долину. Когда он проходил через устье ущелья – узкое горло между огромными вертикальными стенами, он на мгновение наклонился, а когда выпрямился снова, мне почудился какой-то легкий звук, напоминающий клокотание чайника.
Теперь мы пробирались среди скал, спускаясь к центральному озеру. Здесь Гогрол неожиданно остановился.
– Если последуете за мной, – предупредил он с холодной яростью, – буду стрелять!
И пошел – не по тропе, а наверх, к горной гряде. Разумеется, Гогрол мог пройти по этим лишенным воздуха вершинам, неся с собой воздух в шлеме, как пузыристые птицы.
Когда его закрыла от нас выступающая скала, я скомандовал:
– Пошли! Возможно, мы сумеем опередить его!
– Нет! – отчаянно закричала Клер. – Боже мой, ни за что! Разве вы не видели бластер?
