– Подписанной именем?..
– Кламмерта, Уотсона Кламмерта.
– Кто такой Кламмерт? – спросил Мейсон. – Блеф какой-то?
– Нет, – сказал Дрейк. – Возможно, он и в самом деле брат
Эштона. То есть был – он умер. Он не был зарегистрирован в городском
управлении. Я навел справки. Уотсон Кламмерт получал водительские права. Я
узнал адрес, съездил в больницу и выяснил, что Уотсон Кламмерт умер в течение
двадцати четырех часов после того, как подписал банковскую карточку.
– Смерть чем-то подозрительна?
– Абсолютно ничем. Умер естественным образом, в больнице.
При нем постоянно дежурили, но – тут-то и есть самое интересное – перед смертью
он четыре дня находился в состоянии комы. Ни разу не приходил в сознание.
– Какого же черта он мог подписать?
– В том-то и дело, – монотонным голосом сказал Дрейк.
– Что еще о Кламмерте? – спросил Мейсон.
– Очевидно, они с Эштоном имели мало общего. Эштон много лет
его не видел. Когда он узнал, что Кламмерт умирает в благотворительной
больнице, он явился, чтобы ему помочь.
– Как вы это узнали?
– Эштон много разговаривал с одной из сиделок. Когда он
услышал, что Кламмерт тяжело болен, он сразу приковылял и ходил по больнице,
пока не нашел Кламмерта, лежащего без сознания. Он раскошелился и сделал все,
что мог: заплатил специалистам, нанял сиделок и сам дежурил у постели. Он дал
инструкции сиделке, чтобы Кламмерт имел все, что только можно купить за деньги.
Конечно, сиделка знала, что он умирает, и врачи знали, но они, естественно,
дурачили Эштона, говоря ему, что есть один шанс из миллиона, и Эштон просил не
упустить этот шанс. И еще: он поставил условие, что, если Кламмерт очнется, он
не должен знать, кто его благодетель. Эштон объяснил сиделкам, что много лет
назад они поссорились и с тех пор не виделись, – а из-за чего, как ты думаешь?
– Не знаю уж, Братец Кролик, – с раздражением сказал Мейсон,
– из-за чего было поссориться Хромому Лису и Спящей Красавице?
– Из-за кота, – усмехнулся сыщик.
– Как из-за кота? – воскликнул Мейсон.
– Да, из-за кота по кличке Клинкер, он был еще котенком.
– О, дьявольщина!
– Насколько я могу судить, – продолжал Дрейк, – с того
времени, как Эштон нашел своего брата, и до дня смерти Кламмерта он потратил
около пятисот долларов на врачей и больничные расходы. Он за все платил
наличными. Сиделка говорила, что он носил в бумажнике большие пачки денег. Где
же, черт возьми, Чарльз Эштон взял эти деньги?
– Будь ты проклят, Пол, – Мейсон состроил гримасу. – Мне
вовсе не нужно, чтобы ты своими фактами компрометировал моего клиента. Надо
подловить Сэма Лекстера.
– Факты, – сухо сказал Дрейк, – вроде обрывков
картинки-головоломки. Мне платят за то, что я их нахожу, тебе – за то, что ты
их складываешь вместе. Если они окажутся не от той картинки, ты всегда сможешь
засунуть ненужные туда, где их никто не найдет.
Мейсон хмыкнул, потом спросил задумчиво:
– Какого дьявола Эштону понадобилось, чтобы Кламмерт имел
доступ к сейфам?
– Единственное, что приходит мне в голову, – сказал Дрейк, –
что Эштон намеревался дать денег Кламмерту, если тот поправится, но встречаться
с ним не хотел, поэтому собирался вручить ему ключ от сейфа, куда будет время
от времени класть деньги, а Кламмерт – забирать.
– Не сходится, – сказал Мейсон. – Ведь Кламмерт должен был
представить свою подпись, чтобы получить доступ к сейфу, а та подпись, которую
Эштон выдал за Кламмертову, не могла быть подлинной, потому что Кламмерт был
без сознания.
– О’кей, – сказал Дрейк, – ты победил. Это я и хотел
сказать, говоря, что факты – кусочки головоломки. Я их достаю, а ты
складываешь.
– Кто-нибудь приходил в банк под именем Кламмерта?
– Нет. Эштон несколько раз пользовался сейфом, был там и
вчера, и сегодня. Клерки не хотели об этом говорить, поэтому у меня создалось
впечатление, что он вынул оттуда изрядную пачку денег.
– Откуда они знают, что берут из сейфа?
– Обычно они не знают, но один из клерков видел, как Эштон
засовывал деньги в большую сумку. А твой клиент говорил что-нибудь о
колтсдорфских бриллиантах? – поинтересовался сыщик.
– Нет, Пол. Мистер Эштон не говорил мне о колтсдорфских
бриллиантах. А что такое колтсдорфские бриллианты? Пол, это ты должен
рассказать мне о них.
– Это единственные драгоценности, которыми владел Питер
Лекстер, – усмехнулся сыщик. – Бог знает, как они ему достались. Они были в
числе камней, вывезенных из России каким-то аристократом. Питер Лекстер
показывал их немногим друзьям. Это крупные, хорошо обработанные камни. Бумажные
купюры или ценные бумаги могли сгореть во время пожара, и следа бы от них не
осталось. Но ведь и колтсдорфских бриллиантов не нашли.
– Трудно найти бриллианты в обломках сгоревшего дома, – сухо
возразил Мейсон.
– Обломки чуть ли не гребенкой прочесали, просеяли золу и
прочее. Но бриллиантов не обнаружили. На Питере Лекстере нашли кольцо с
рубином, которое он обычно носил, а бриллиантов не было.
– Рассказывай дальше, – потребовал Мейсон. – Эштона видели с
этими драгоценностями?
– Мне об этом неизвестно. Но есть другие факты. Например,
незадолго до пожара Лекстер приценивался к одному имению. Он ездил осматривать
усадьбу вместе с Эштоном. Дня два назад Эштон приезжал к владельцу и хотел
купить имение, расплатившись тут же наличными.
– Ему отказали?
– Пока да, но я думаю, вопрос остался открытым.
– Похоже, я ворошу осиное гнездо, – задумчиво сказал Мейсон.
– Лекстер мог держать имение втайне… Кажется, придется поговорить с Эштоном.
– Внуки в ярости, особенно Сэм, – тусклым голосом сказал
Дрейк. – Оуфли – спокойный и замкнутый малый. А Сэм увлекался гоночными
машинами, поло, женщинами и прочее.
– Где же он брал деньги?
– У старика.
– Я думал, старик был скуп.
– Да, он был прижимист, но внуков баловал.
– Сколько он стоил?
– Никто не знает. Инвентаризация его поместья…
– Ладно, не будем об этом, – перебил Мейсон. – Меня
интересует только кот.
– Накануне пожара в доме была ужасная ссора. Я точно не
знаю, что случилось, но думаю, сиделка может рассказать. Я говорил со слугами –
у них ничего не выудить. До сиделки я еще не добрался… А вот и ее дом.
– Как ее зовут? Дерфи?
