Уинифред Лекстер сидела на кровати. Глаза ее были красны от
слез. Большой персидский кот свернулся у нее под боком, прижавшись к бедру
девушки, и громко мурлыкал. Когда зажегся свет, кот грациозно повернулся и
уставился на Мейсона ярко горящими глазами. Потом зажмурился, потянулся, зевнул
и снова замурлыкал.
– Что случилось? – спросил Мейсон.
Девушка безнадежно указала на телефон, как бы желая все
объяснить этим жестом.
– А я-то думала, что посмеюсь над жизнью, – сказала она.
Мейсон подвинул стул и сел рядом. Он видел, что девушка на
грани истерики, и произнес с участием:
– Славная киска.
– Да, это Клинкер.
Мейсон поднял брови.
– Дуглас съездил и взял его.
– Зачем?
– Потому что боялся, что Сэм его отравит.
– Когда?
– Часов в десять. Я его послала.
– Он говорил с Эштоном?
– Нет, Эштона не было.
– Не возражаете, если я закурю?
– И я закурю. Вы, должно быть, считаете меня ужасным
ребенком.
Мейсон достал из кармана пачку сигарет, серьезно протянул ей
и подал спичку.
– Вовсе нет, – сказал он, зажигая сигарету для себя. – Здесь
довольно одиноко, да?
– Пока нет, но будет, – сказала она.
– Расскажите мне, как только будете готовы, – предложил он.
– Я еще не готова. – Голос у нее стал тверже, но в нем все
еще звучали нотки истерики. – Я слишком долго сидела здесь в темноте – и все
думала, думала…
– Хватит думать, – перебил он. – Давайте просто поговорим. В
какое время Дуглас Кин уехал от Эштона?
– Часов в одиннадцать, наверное. А что?
– Он там был около часа?
– Да.
– А когда же начался дождь? До одиннадцати или после?
– Ой, раньше – еще до девяти.
– Вы можете точно сказать, когда именно Дуглас принес кота?
– Нет, я вафли готовила. А почему вы спрашиваете?
– Просто пытаюсь завязать разговор, – небрежно заметил
Мейсон. – Я для вас слишком чужой человек, чтобы со мной откровенничать. Вот я
и хочу, чтобы вы ко мне немного привыкли. Дугласа впустил кто-то из слуг?
– В городской дом? Нет, я дала Дугу свой ключ. Я не хотела,
чтобы Сэм знал, что я беру кота. Дедушка дал мне ключ от дома. Я его так и не
вернула.
– Почему вы не дали знать Эштону, что взяли кота? Ведь он
будет беспокоиться?
– Он знал, что Дуг едет за Клинкером.
– Откуда?
– Я ему звонила.
– Когда?
– Перед тем, как Дуг ушел.
– А когда он ушел?
– Не знаю, мы договорились по телефону, что лучше мне пока
подержать Клинкера у себя. Он сказал, что будет дома, когда Дуг приедет, и
велел дать Дугу мой ключ, чтобы Сэм ничего не знал.
– Но Эштона не было, когда приехал Дуг?
– Нет. Дуг целый час ждал. Потом взял кота и уехал.
Мейсон, откинувшись на спинку стула, изучал клубящийся
сигаретный дым.
– Клинкер всегда спит на постели Эштона, да?
– Да.
– Еще какие-то кошки есть?
– Вы имеете в виду – в доме?
– Да.
– Нет, наверное, нет. Клинкер любую кошку выжил бы. Он
ужасно ревнивый, особенно дядю Чарльза ревнует.
– Дядю Чарльза?
– Я так иногда называю привратника.
– Довольно странный он, да?
– Странный, но хороший, если узнать его поближе.
– Честный?
– Конечно, честный.
– Скуповат малость, а?
– Был бы скуповат, если бы ему было что жалеть. Он долго
служил у дедушки. Дедушка всегда не доверял банкам. Когда прошел тот бум с
золотом, дед чуть не умер. Он ведь копил золото. Но тогда он пошел, сдал золото
и получил бумажные деньги. Это был такой удар для дедушки. Он несколько недель
не мог оправиться.
– Чудак, должно быть, был.
– Да, большой чудак – и такой славный: у него было чувство
справедливости.
– Судя по его завещанию, этого не скажешь.
– Нет, – возразила она. – При данных обстоятельствах это
было лучшее, что он мог сделать. Кажется, Гарри меня совсем загипнотизировал.
– Гарри? – переспросил Мейсон.
– Гарри Инмен. Он казался таким прямодушным, откровенным…
– Но он таким не был?
– Как только он понял, что я ничего не наследую по
завещанию, он сразу взял назад все свои слова. Наверное, боялся, что я его женю
на себе.
– Есть у него деньги?
– У него хорошее место. Он зарабатывает около шестисот
долларов в год в какой-то страховой конторе.
– Дуглас Кин привязан к вам, да? – Мейсон осторожно перевел
разговор на молодого человека, чей портрет стоял на столе.
– Да, привязан. Он молодец. Он самый прекрасный в мире. А я
и не понимала до сих пор, сколько в нем хорошего, – ведь слова ничего не
значат, просто есть люди, которые умеют говорить лучше других.
Мейсон кивнул, ожидая, что она скажет еще.
– Я хотела вас видеть насчет Дугласа, – сказала она. –
Случилось нечто ужасное, Дуглас боится, что меня втянут. Он сам как-то в этом
замешан – не знаю, как именно.
– Что же случилось? – спросил Мейсон.
– Убийство. – И она зарыдала.
Мейсон подошел к кровати, сел рядом с ней и обнял ее за
плечи. Кот оценивающе посмотрел на него, прижал уши, потом успокоился, но
больше не мурлыкал.
– Ну, успокойтесь, – произнес Мейсон. – Скажите, что вы
знаете.
– Я знаю только, что Дуглас позвонил. Он был ужасно
взволнован. Сказал, что кого-то убили и он не хочет, чтобы меня впутывали,
поэтому он уедет и я его никогда не увижу. Он велел мне ничего не говорить и не
упоминать его.
– Кого же убили?
– Он не сказал.
– Почему же он думает, что вас могут впутать?
– Наверное, потому, что я его знаю. Все так глупо. Я думаю,
все это связано с дедушкиной смертью.
