Шастер кинулся к Сэму Лекстеру, схватил его за полы пиджака,
оттолкнул и закричал:
– Не отвечайте! Не отвечайте! Это опять ловушка. Он заставит
вас обвинить его, а потом привлечет за клевету. Вы же не можете доказать, что
он подкинул шланг, не говорите этого, не говорите ничего! Предоставьте мне
вести переговоры!
Оуфли шагнул ближе к Лекстеру и сказал через плечо Шастера:
– Ты что, Сэм, хочешь мне пришить, что я его подкинул?
– А то нет? – с горечью произнес Сэм Лекстер. – Ты меня не
одурачишь, Фрэнк. За полмиллиона долларов ты еще и не то проделаешь. Теперь-то
я все вижу в новом свете.
– Не забывай, – с холодным достоинством произнес Оуфли, –
что видела это Эдит де Во. Я-то не видел, а когда она мне рассказала, я не
придал этому серьезного значения.
– Господа, господа, – умолял Шастер, поводя головой то в
сторону Сэма, то Фрэнка Оуфли, – джентльмены, успокойтесь! Мы пришли сюда не за
этим. Замолчите!
– Эдит Оуфли! – оскалился Сэм Лекстер, не обращая внимания
на своего адвоката. – Не умерла бы она, я бы кое-что о ней сказал…
Оуфли в ярости оттолкнул Шастера правой рукой, а левой
ударил Сэма в лицо.
– Господа, господа! – кричал Шастер. – Помните…
Левый кулак Сэма Лекстера, нацеленный в челюсть Оуфли, попал
прямо в лицо Шастера, в то время как маленький адвокат тащил Сэма за пиджак.
Шастер со стоном рухнул на пол. Лекстер размахнулся правой, перевязанной рукой
и нанес Оуфли удар по щеке. Оуфли размахнулся правой, Лекстер промазал левой.
Шастер, лежа на полу, дергал их за брюки.
– Господа, господа, – умолял он, кровоточащие губы не давали
ему возможности говорить громко.
Перри Мейсон положил ноги на стол, откинулся на спинку стула
и затянулся сигаретой, не без веселья наблюдая эту суматоху.
Внезапно Оуфли отступил.
– Извини, Сэм, – сказал он, – я забыл, что у тебя рука
ранена.
Между ними втиснулся Шастер, тщетно пытаясь оттолкнуть
одного от другого. Тяжело дыша, они не обращали внимания на его попытки и
стояли, глядя друг на друга.
– О моей руке не волнуйся, – горько сказал Сэм Лекстер,
потом посмотрел на повязку. На ней показался красный след в том месте, где рана
открылась.
– Не надо, не надо! – воскликнул Шастер. – У него масса
таких трюков. Разве я вас не предупреждал?
Грудь Оуфли тяжело вздымалась, лицо было красно, он сказал:
– Нечего болтать насчет Эдит, вот и все.
Он резко повернулся, прошел через комнату, распахнул дверь в
коридор. Поколебавшись, Шастер выбежал за ним, крича:
– Мистер Оуфли! Мистер Оуфли! Вернитесь же, мистер Оуфли!
Оуфли отозвался через плечо:
– Идите вы к черту! Я своего адвоката найму.
Шастер в ужасе взглянул на Сэма Лекстера, потом повернулся к
Мейсону и завизжал:
– Добились своего! Вы это нарочно. Вы их настроили друг
против друга! Вы отравили их подозрением! Вы пустили в ход Эдит де Во! Вы…
– Закройте дверь с той стороны, – спокойно прервал Мейсон.
Шастер взял под руку Сэма Лекстера.
– Идемте, – сказал он. – Нам полагается возмещение убытков.
– Он возьмет адвоката и свалит на меня смерть деда, – горько
сказал Сэм. – Ну и дела.
Шастер потащил его через комнату.
– Не забудьте закрыть дверь, когда будете выходить, –
напомнил Мейсон.
Шастер захлопнул дверь с такой силой, что стена чуть не
обвалилась. Картины все еще качались, когда дверь из приемной открыла Делла
Стрит.
– Ты это нарочно сделал? – спросила она.
Мейсон, продолжая курить, сказал с отсутствующим видом:
– Бессмысленно было заставлять их обоих платить Шастеру.
Ведь их интересы не совпадают. Они должны были это понять. У них будут разные
адвокаты – так удобнее для Дугласа Кина.
Она вздохнула, как вздыхает мать, когда безнадежно
избалованный ребенок спорит с ней, потом неожиданно рассмеялась и сказала:
– Ладно. Я все записала, даже звуки ударов. В приемной
Уинифред Лекстер. Она принесла кота.
– Кота? – удивился Мейсон.
– Да, персидского кота.
В глазах Мейсона сверкнули чертики.
– Пусть войдет.
– А насчет того, что кота из моей квартиры забрала полиция,
так это правда, – сообщила она. – Они сказали управляющей, что должны обыскать
мою квартиру. Взяли у нее ключ.
– Ордер на обыск у них был?
– Не думаю.
– Прокол получается, Делла, – задумчиво сказал Мейсон,
продолжая курить. – Жаль, я не подумал, что они нагрянут к тебе. Сержант
Голкомб укрепляет свои позиции. Он просто завидует. Я его не осуждаю. Надо
признать: мое поведение по отношению к нему может иной раз вызвать раздражение.
– Пожалуй, да.
– Я раздражаю его нарочно, – Мейсон усмехнулся, глядя на нее
снизу вверх. – Впусти Уинифред и жди у себя. Можешь послушать.
Уинифред Лекстер несла в руках большого персидского кота.
Подбородок у нее был вызывающе вздернут, взгляд дерзкий. Даже в том, как она
держала голову, был вызов. Перри Мейсон терпеливо оглядел ее.
– Садитесь, – предложил он.
– Я вас обманула, – сказала она, останавливаясь возле стола.
– Насчет кота?
– Тот был не Клинкер. Вот этот Клинкер.
– Почему же вы мне солгали?
– Я позвонила дяде Чарльзу, привратнику, и сказала, что хочу
его избавить от Клинкера, пусть он его отдаст мне. Он отказался. Тогда я
решила, что лучше всего будет обмануть Сэма: пусть думает, что Клинкера там
больше нет. Я сказала, что возьму Клинкера, и послала Дугласа Кина с другим
котом, который похож на Клинкера. Мы бы подменили Клинкера другим котом, и если
бы Сэм отравил кота, он бы отравил не Клинкера. Ясно?
– Сядьте-ка и расскажите все, – сердито сказал Мейсон.
– Вы мне верите?
– Послушаем дальше.
Она села на край мягкого кожаного стула. Кот начал
вырываться. Она держала его, гладя по голове и почесывая за ушами. Когда кот
успокоился, она поведала:
– Дуглас Кин поехал туда. Кота он взял с собой. Он немного
подождал Эштона, потом вернулся ко мне за инструкциями. Кота он оставил у меня.
