– Шастер? – нахмурился Перри Мейсон. – Этот проклятый
взяточник и любитель напустить туману? Изображает из себя великого адвоката, а сам
бесчестнее тех жуликов, которых защищает. Если подкупить суд – любой дурак
может выиграть дело. Какого черта ему нужно?
– Он хочет тебя видеть в связи с письмом, которое ты
написал. С ним его клиенты – мистер Сэмюэль К. Лекстер и мистер Фрэнк Оуфли.
– А, кот привратника! – Адвокат внезапно расхохотался.
Она кивнула. Мейсон придвинул к себе груду почты.
– Ладно, – сказал он. – Соблюдая профессиональную
вежливость, не будем заставлять ждать мистера Шастера. Проглядим только
быстренько эти неотложные бумаги и посмотрим, не надо ли срочно ответить
телеграфом.
Он развернул бандероль и нахмурился:
– Это еще что такое?
– Это из Нью-Йоркского бюро путешествий. Имеется одиночная
каюта люкс, остановки в Гонолулу, Иокогаме, Кобе, Шанхае, Гонконге и Маниле.
– Кто делал этот запрос?
– Я.
Мейсон отделил бумагу от остальной почты, уставился на нее и
повторил:
– Пароходная компания, имеется одиночная каюта люкс на судне
«Президент Кулидж» – Гонолулу, Иокогама, Кобе, Шанхай, Гонконг и Манила.
Делла Стрит продолжала задумчиво смотреть в блокнот.
Перри Мейсон рассмеялся и отпихнул бумаги.
– Ладно, пусть они подождут, – сказал он, – пока мы не
разделаемся с Натэниэлом Шастером. Сиди здесь и, если я подтолкну коленом,
начинай записывать. Шастер – скользкая личность. Хотел бы я, чтобы он починил
свои зубы.
Она вопросительно подняла брови.
– У него вставная челюсть, – пояснил он, – и она протекает.
– Протекает? – не поняла она.
– Да. Если перевоплощения действительно существуют, то он,
наверное, в прошлой жизни был китайцем-прачкой. Когда он хихикает, он
обрызгивает собеседников, как китаец-прачка прыскает на белье, когда гладит.
Обожает здороваться за руку. Я его терпеть не могу, но нельзя же оскорблять
напрямую. Пусть только попробует выкинуть какой-нибудь фокус – я забуду об
этикете и вышвырну его вон.
– Кот должен быть польщен, – сказала Делла. – Ведь столько
занятых людей тратят время, чтобы решить, можно ли ему оставлять на постели
следы грязных лапок.
Перри Мейсон расхохотался.
– Валяй, – сказал он, – растравляй рану! Ладно, я готов.
Шастер постарается подзадорить своих клиентов на драку. Если я от нее уклонюсь
– он внушит им, что вынудил меня пойти на попятную, и сдерет с них хороший куш.
Если я не отступлю, он скажет, что пострадает все наследство, и выкачает из них
хороший процент. Вот что я получаю за тот блеф о конфискации наследства.
– Мог бы и мистер Джексон с ними поговорить, – предложила
Делла.
Перри Мейсон добродушно усмехнулся:
– Нет уж, Джексон не привык, чтобы ему брызгали в лицо. Я-то
с Шастером встречался. Пусть они войдут.
Он снял телефонную трубку и сказал секретарше в приемной:
– Попросите ко мне мистера Шастера.
Делла Стрит воззвала в последний раз:
– Пожалуйста, шеф, пусть дело возьмет Джексон. Ты ввяжешься
в неприятности. Стоит ли тратить время на борьбу вокруг кота?
– Кошки и трупы, – сказал Мейсон. – Не одно, так другое. Я
так давно занимаюсь трупами, что живая кошка может оказаться восхитительным
разнообразием по сравнению…
Дверь открылась. Блондинка с большими голубыми глазами
невыразительным голосом объявила:
– Мистер Шастер, мистер Лекстер, мистер Оуфли.
В комнату стремительно вошли трое мужчин. Во главе был
Шастер – подвижный и миниатюрный, он суетился, точно воробей, выглядывающий
сквозь осенние листья.
– Доброе утро, господин адвокат. Тепло сегодня, верно?
Он суетливо прошелся по комнате, протягивая руку для
пожатия. Нижняя губа его отвисла, открывая рот, полный зубов; между зубами виднелись
щели. Мейсон, возвышаясь над низеньким человечком, точно башня, подал ему руку
и спросил:
– Давайте уточним. Который мистер Лекстер, а который мистер
Оуфли?
– Да-да, конечно, конечно. Вот Сэм Лекстер – он
душеприказчик… э-э, внук Питера Лекстера.
Высокий смуглый человек, черноглазый, с тщательно завитыми
волосами, улыбнулся с той степенью любезности, которая говорила скорее об
уравновешенности, чем об искренности. В руке он держал большую шляпу кремового
цвета.
– А вот Фрэнк Оуфли. Фрэнк Оуфли – второй внук.
Оуфли был желтоволосым и толстогубым. Казалось, его лицо не
способно изменять выражение. Его водянисто-голубые глаза напоминали сырых
устриц. Шляпы у него не было. Он ничего не сказал.
– Моя секретарша, мисс Стрит, – представил Деллу Перри
Мейсон. – Если не возражаете, она будет присутствовать и запишет то, что я
найду нужным.
Шастер хохотнул, брызнув слюной:
– А если будут возражения, я полагаю, она все равно
останется? Ха-ха-ха. Знаю вас, Мейсон. Помните, вы имеете дело с человеком,
который вас знает. Вы – забияка. С вами приходится считаться. Для моих клиентов
это дело принципиальное. Не могут они уступить слуге. Но придется повоевать. Я
их предупреждал, что вы забияка. Они не могут сказать, что я не предупреждал!
– Садитесь, – сказал Мейсон.
Шастер кивнул своим клиентам, указывая на стулья. Сам он
опустился в большое потертое кожаное кресло и почти утонул в нем. Он скрестил
ноги, ослабил галстук, поправил манжеты и повторил:
– Для нас это дело принципа. Мы будем бороться до
последнего. Дело ведь серьезное.
– Что – серьезное дело? – спросил Мейсон.
– Ваше заявление, будто это условие завещания.
– А что же – дело принципа? – поинтересовался Мейсон.
– Кот, конечно, – удивился Шастер. – Не нужен он нам. Более
того – нам совершенно не нужно, чтобы какой-то привратник нами распоряжался. Не
в свои дела он суется. Вы же понимаете, что, если прислуга не выполняет своих
прямых обязанностей, недолго ее и уволить.
– А не приходило ли вам в голову, – Мейсон перевел взгляд с
Шастера на внуков, – что вы делаете из мухи слона? Почему вы не позволяете
бедняге Эштону держать кота? Кот не вечен, да и Эштон тоже. Ни к чему тратить
кучу денег на адвокатов ради такого пустяка.
– Не спешите, Мейсон, не спешите, – перебил Шастер, скользя
по гладкой коже сиденья, пока не оказался на краешке кресла. – Драка будет
серьезная, драка будет тяжкая. Я своих клиентов предупредил. Вы человек
предусмотрительный. Вы человек хитрый. Я бы даже сказал – изворотливый.
Надеюсь, вы ничего не имеете против такого выражения, многие из нас приняли бы
его как комплимент, я сам принял бы. Мои клиенты много раз говорили: «Ну и
изворотлив этот Шастер!» Разве я обижаюсь? Нет. Я принимаю это как комплимент.
