Делла Стрит удивленно посмотрела на Мейсона – его лицо
внезапно стало твердым как гранит. Шастер поспешно продолжил:
– Я предупреждал клиентов, что Уинифред попытается оспорить
завещание. Я знал, что она воспользуется любыми средствами, но не могла же она
объявить деда сумасшедшим, и вопрос о незаконном вмешательстве стоять не мог.
Должна же она была сделать хоть что-то, что в ее силах, вот она и подсунула
Эштона с его котом.
– Слушайте, мистер Шастер, – в голосе Мейсона звучал гнев, –
прекратите нести вздор! Все, что я хочу, – это чтобы привратнику оставили его
кота. Ни к чему вашим клиентам тратить деньги на тяжбы. Если мы начнем процесс,
он может обойтись дороже, чем испачканные котом комплекты постельного белья за
десять лет.
Шастер энергично тряхнул головой:
– Вот о том-то я им и говорил, господин адвокат. Худой мир
лучше доброй ссоры. Хотите мириться – пожалуйста.
– На каких условиях? – спросил Мейсон.
Шастер ответил с быстротой, выдающей предварительную
подготовку:
– Уинифред подписывает согласие не оспаривать завещание.
Эштон подписывает бумагу о том, что признает подлинность завещания, что оно
было составлено человеком в здравом уме и твердой памяти. Тогда пусть Эштон
держит кошку.
– Насчет Уинифред мне ничего не известно, – с раздражением
сказал Мейсон. – Я ее не встречал и не говорил с ней. Я не могу просить ее
подписать что бы то ни было.
Шастер с торжеством посмотрел на своих клиентов:
– Говорил я вам, что он умник! Говорил, что будет драка!
– Уинифред тут ни при чем, – сказал Мейсон. – Давайте
спустимся на землю. Я заинтересован только в этом чертовом коте.
Минутное молчание было прервано хихиканьем Шастера. Сэм
Лекстер, наблюдая за растущей яростью Мейсона, вступил в разговор:
– Вы, конечно, не станете отрицать, что угрожали мне
лишением наследства. Я понимаю, это исходит не от Эштона. Мы ждем, что Уинифред
опротестует завещание.
– Я только хочу, – сказал Мейсон, – чтобы кота оставили в
покое!
– И вы заставите Уинифред подписать отказ от наследства? –
спросил Шастер.
– Черт побери, не будьте дураком! – Мейсон посмотрел в лицо
Шастеру. – Я не представляю интересы Уинифред. Я не знаю ее.
Шастер ликующе потер руки:
– Других условий у нас не может быть. Для нас это дело
принципа. Лично я не думаю, что такое условие есть в завещании, но его можно
рассмотреть и как спорное.
Мейсон вскочил, точно разъяренный бык против тявкающего
терьера.
– Слушайте, вы, – сказал он Шастеру, – я не люблю бесплатно
выходить из себя, но вы зашли достаточно далеко.
– Умно! – хихикнул Шастер. – Умно! Ну и хитрец!
Мейсон шагнул к нему:
– Черт вас возьми, вы отлично знаете, что я вовсе не
представляю интересы Уинифред. Знаете, что мое письмо значило в точности то,
что в нем написано. Но вы не могли раскошелить своих клиентов на дело о кошке,
потому и придумали дело об оспаривании завещания. Еще и клиентов своих
притащили! Раз я не знаком с Уинифред и не представляю ее интересов, как я могу
заставить ее что-то подписать? Вы так запугали своих клиентов, что они теперь
не успокоятся, пока не получат подпись Уинифред. А вам это сулит хороший,
жирный гонорар.
– Клевета! – взвизгнул Шастер, выдираясь из кресла.
– Слушайте, – обратился Мейсон к внукам. – Я вам не опекун.
Я не намерен выворачиваться наизнанку, спасая ваши деньги. Если вы согласны
приютить этого кота, так и скажите. А не хотите – я заставлю Шастера заработать
денежки, втянув вас в самую распроклятую тяжбу. Я не желаю, чтобы вас пугали
мной и чтобы Шастер зарабатывал гонорар, рассиживая здесь и потирая руки.
– Осторожней! Осторожней! – Шастер буквально заплясал от
негодования. – Это нарушение профессиональной этики! Я вас привлеку за клевету.
– Привлекайте, – сказал Мейсон. – Катитесь отсюда вместе со
своими клиентами. Или вы к двум часам известите меня о том, что кошка остается
в доме, или будете иметь судебное преследование – все трое. И запомните одно:
если уж я вступаю в драку, я бью тогда, когда никто этого не ждет. И не говорите
потом, что я вас не предупреждал. Я жду до двух часов. Убирайтесь.
– Вы меня не одурачите, Перри Мейсон, – выступил вперед
Шастер. – Вы этим котом прикрываетесь. Уинифред хочет опротестовать…
Перри Мейсон быстро шагнул к нему. Маленький адвокат отступил
и танцующей походкой направился к двери, открыл ее и вышел.
– Мы еще поборемся, – пообещал он через плечо. – Я драться
умею не хуже вас, мистер Мейсон!
Сэмюэль Лекстер с минуту поколебался, как бы желая что-то
сказать, затем повернулся и вышел, сопровождаемый Фрэнком Оуфли.
Перри Мейсон хмуро встретил улыбающийся взгляд Деллы Стрит.
– Валяй, – сказал он. – Начинай: «Я же тебе говорила…»
Она покачала головой:
– Побей хорошенько этого крючкотвора!
Мейсон поглядел на часы:
– Позвони Полу Дрейку, пусть он будет здесь в два тридцать.
– А Эштон?
– Нет, – сказал он. – Эштону и без того есть о чем
беспокоиться. Думаю, дело становится серьезным.
Глава 3
Часы на столе Перри Мейсона показывали два тридцать пять.
Пол Дрейк, глава «Детективного агентства Дрейка», развалился на кожаном кресле
в излюбленной позе. Углы губ у него чуть дергались, придавая лицу насмешливое
выражение, глаза были большие, проницательные и отличались стеклянным блеском.
– В чем беда на этот раз? – спросил он. – Я что-то не слыхал
еще об одном убийстве.
– Речь идет не об убийстве, Пол. На сей раз – о коте.
– Что?!
– Кот, персидский кот.
– Ладно, – вздохнул сыщик. – Пусть будет кот. В чем дело?
– У Питера Лекстера, – начал Мейсон, – был городской дом, в
котором он не жил. Он жил в загородном имении в Карменсите. Загородный дом
сгорел, и Питер вместе с ним. Он оставил внуков: Сэмюэля К. Лекстера и Фрэнка
Оуфли – наследников по завещанию – и Уинифред Лекстер, которая не получила
ничего. Лекстер завещал заботиться о Чарльзе Эштоне, привратнике, который
должен быть обеспечен работой пожизненно. У Эштона есть кот. Сэмюэль Лекстер
приказал ему от кота избавиться. Сочувствуя Эштону, я написал Лекстеру письмо и
просил оставить кота. Лекстер отправился к Нату Шастеру. Шастер увидел тут шанс
поживиться и, внушив Лекстеру, будто я пытаюсь оспорить завещание, потребовал
от меня массу нелепых условий. Когда же я отказался, он обыграл мой отказ.
Наверняка получил хороший куш.
