– Он еще не полон, но главное я узнал.
– Хорошо, приходи.
– Наверное, я лучше все обдумаю, если ты придешь ко мне, –
предложил Пол Дрейк. – Я на углу улиц Спринт и Мелтон. Здесь закусочная, и мы
могли бы перекусить. У меня ни крошки не было во рту, пока я охотился за
информацией.
Нахмурившись, Мейсон созерцал лежащее на столе завещание.
– Хорошо, – согласился он. – Еду.
Взяв такси, он добрался до того места, которое указал Дрейк.
Внимательно заглянув в глаза детективу, он сказал:
– Похоже, ты напал на след, Пол. У тебя вид кота,
нализавшегося сливок.
– Разве? Сливок немного.
– Что нового?
– Расскажу, когда поедим. На голодный желудок говорить
отказываюсь… Господи, Перри, не влезай ты в это дело. Так на него накинулся,
будто речь об убийстве. Всего-то навсего кот. Бьюсь об заклад: ты не
заработаешь больше пятидесяти долларов.
– Точнее – десять, – засмеялся Мейсон.
– Вот так-то! – Дрейк обратился к воображаемой публике.
– Гонорар тут ни при чем. Адвокат доверяет клиенту. Сколько
заплатит, столько и хорошо. Если клиент ничего не платит, не стоит браться за
дело, но если платит – не имеет значения, пять центов или пять миллионов
долларов. Адвокат должен все сделать для своего клиента.
– С такой теорией ты мог бы заниматься практикой, Перри,
разве только частным образом… Вот и закусочная.
Мейсон остановился в дверях, с сомнением разглядывая
освещенный зал. Молодая темноволосая женщина со смеющимися глазами и полными
яркими губами восседала над батареей вафельниц. Единственный посетитель
расплачивался с ней. Она пробила в кассе чек, наградила посетителя сияющей
улыбкой и начала вытирать стойку.
– Что-то я не уверен, что хочу вафель, – сказал Мейсон.
Сыщик взял его под руку и мягко втащил в зал.
– Конечно, хочешь!
Они уселись у стойки. Темные глаза пробежали по их лицам,
полные яркие губы растянулись в улыбку.
– Две порции ветчины, – сказал Дрейк. – И вафли.
– Кофе? – спросила молодая женщина, выкладывая на тарелки
ветчину и вафли.
– И кофе.
– Сразу?
Она налила две чашки кофе, добавила по ложечке сливок,
поставила на блюдца. Расстелила бумажные салфетки, разложила приборы, поставила
стаканы с водой и положила на тарелки масло. Загудели вафельницы – и Дрейк
повысил голос:
– Ты думаешь, Перри, можно оспорить завещание Лекстера?
– Не знаю. В этом завещании есть что-то странное. Я три часа
над ним думал.
– Забавно, что он лишил наследства любимую внучку, –
продолжал сыщик громким голосом. – Сэм Лекстер гонялся за развлечениями,
старику это не нравилось. Оуфли – парень замкнутый, неконтактный. Старик и его
не очень-то любил.
Молодая женщина за прилавком перевернула ветчину и бросила
на них быстрый взгляд.
– Завещание оспорить трудно? – спросил Дрейк.
– Ужасно, – утомленно признал Мейсон, – если пытаться его
оспорить на основании постороннего влияния или душевной болезни. Но говорю
тебе, Пол, я собираюсь это сделать!
На стойку со звоном швырнули тарелку. Мейсон поднял
удивленный взгляд навстречу вспыхнувшим глазам и решительно сжатым губам.
– Послушайте, – сказала девушка, – что это за игра? Я вполне
самостоятельна, в помощи не нуждаюсь, а вы являетесь…
Пол Дрейк сделал рукой жест с деланым безразличием человека,
который устроил сенсацию, но хочет выдать ее за будничную работу.
– Перри, – сказал он, – познакомься с Уинифред Лекстер.
Столько искреннего удивления отразилось на лице Мейсона, что
негодование растаяло в глазах девушки.
– Вы что – не знали? – спросила она и указала на вывеску за
окном: – Вы могли бы прочесть – «Вафли Уинни».
– Я не посмотрел на вывеску, – сказал Мейсон. – Меня привел
сюда мой друг. Какова была идея, Пол? Выудить кролика из шляпы?
Поглаживая чашку кончиками пальцев, Дрейк слабо улыбнулся:
– Я хотел вас познакомить. Я хотел, чтобы мой друг увидел,
как вы тут управляетесь, мисс Лекстер. Наверное, наследнице не следовало бы
печь вафли?
– А я вовсе не наследница.
– Не говорите так уверенно, – сказал Дрейк. – Ведь это
адвокат Перри Мейсон.
– Перри Мейсон? – повторила она. Глаза ее расширились.
– Слышали о нем? – поинтересовался Дрейк.
– А кто же не слышал? – Она покраснела.
– Я хотел кое-что спросить о вашем дедушке, – сказал Мейсон.
– Дрейка я нанял, чтобы найти вас.
Она сняла железную крышку с вафельницы, вынула две румяные
вафли. Быстро и ловко положила на них тающее масло, вручила каждому по вафле и
по тарелочке с ветчиной.
– Еще кофе? – спросила она.
– Нет, и так все прекрасно, – заверил ее Мейсон.
Мейсон откусил вафлю – и на его лице отразилось удивление.
– Где вы научились так готовить? – поинтересовался он.
– Дедушке очень нравились такие вафли. Когда я осталась сама
по себе, я решила, что можно этим зарабатывать. Сейчас-то спокойно, а час назад
здесь такая толпа была, и после театра будет. Ну, и утром тоже.
– Кто управляется с торговлей утром? – спросил Мейсон.
– Я.
– И после театра?
Она кивнула:
– Я для себя работаю, наемной прислуги не держу, нет такого
закона, чтобы ограничить мое рабочее время.
Дрейк подтолкнул Мейсона ногой под столом и сказал, почти не
шевеля губами:
– Вот так птичка за окном!
Мейсон поднял глаза. Снаружи в преувеличенном приветствии
отчаянно тряс головой, распустив губы вокруг редких зубов, Нат Шастер. Как
только он понял, что Мейсон его видит, он отошел от витрины. Мейсон заметил,
что Уинифред Лекстер растерялась.
– Вы с ним знакомы? – спросил он.
– Да. Покупатель. Закусывает здесь уже два или три дня.
Сегодня он дал мне подписать какую-то бумагу.
Мейсон не спеша положил нож и вилку на край тарелки.
– Ах так? – сказал он. – Подписать бумагу?
– Да. Сказал, что я, конечно, помогу выполнить волю дедушки,
даже если он меня не упомянул в завещании, он верит в мое благоразумие, я ведь
в состоянии понять, что дедушка мог со своими деньгами делать что хотел, но
другим внукам придется долго ждать, пока пройдет всякая бюрократическая
волокита, а я могу помочь им и сэкономить время, если подпишу.
