– Что это была за бумага?
– Не знаю. Что-то там говорилось о том, будто мне известно,
что дед не был сумасшедшим, и что меня завещание удовлетворяет, и что я не
стану его опротестовывать… Но я действительно не стану этого делать.
Дрейк многозначительно посмотрел на Мейсона.
– Он вам что-нибудь заплатил? – поинтересовался Мейсон.
– Он хотел дать мне доллар. Подошел и оставил на прилавке. Я
подняла его на смех и сказала, что ничего мне не нужно, но он сказал, что я
должна взять доллар, чтобы все было законно. Он очень милый. Сказал, что ему
нравятся вафли и он будет рекламировать мое заведение.
Перри взглянул на вафлю.
– Да, – сказал он медленно. – Это он сделает.
Уинифред Лекстер положила руки на полку, где стояла батарея
металлических вафельниц.
– Ладно, – она наклонила голову. – Теперь я вам кое-что
скажу. Все равно. Я знала – того типа подослал Сэм Лекстер, и догадывалась, что
он адвокат. Я понимала, что он меня заставляет подписывать эту бумагу потому,
что боится, как бы из-за меня не вышло неприятностей. Не знаю уж, зачем вы
здесь, но вы, наверное, хотите меня втянуть в какую-то тяжбу. Давайте поговорим
в открытую. Дед был не дурак. Он знал, что делает. Он решил оставить состояние
моим братьям. Ладно. Меня это вполне устраивает. Мы все трое давным-давно жили
с ним. Мы привыкли, что он оплачивает наши счета. О деньгах мы не заботились.
Мы не боялись ни депрессии, ни безработицы, ни паники на бирже. Денежки у деда
водились – наличные. Он щедро нам их раздавал. И что из этого вышло? Мы были
отгорожены от мира. Мы не знали, что вокруг происходит, и знать не хотели. Мы
жили так, что к старости могли бы угодить в богадельню. У меня было двое
мальчиков, которые за мной ухаживали. Не знаю, кто мне больше нравился. Оба
были хороши. Потом дед умер, ничего мне не оставил. Мне пришлось начать
работать. Я занялась делом и узнала кое-что о жизни. В этом заведении я увидела
больше людей и получила больше радости от работы, чем за всю свою жизнь. И я
избавилась от ревности двоюродных братьев, которые боялись, что я унаследую
все. Один из моих поклонников сразу потерял ко мне интерес, как только понял,
что у меня не будет собственного миллиона. Второй только о том и думает, как бы
мне помочь. Так вот, подумайте: хочу ли я идти в суд, поливая грязью деда и
других внуков, чтобы заиметь состояние, которое мне вовсе не нужно?
Перри Мейсон протянул через стойку свою чашку:
– Налейте-ка мне еще кофе, Уинни, и я пришлю сюда всех своих
друзей!
Ее сияющие глаза на минуту остановились на лице адвоката,
усмотрев в нем нечто ей понятное. Она облегченно рассмеялась:
– Очень рада, что вы поняли. Я боялась, что не поймете.
Пол Дрейк прочистил горло:
– Слушайте, мисс Лекстер, прекрасно обладать такими
чувствами, но не забывайте, что они могут измениться. Добывать деньги тяжело.
Вас уже втянули в это дело, и вы что-то подписали.
Уинифред подала Мейсону чашку с кофе и подчеркнуто сказала:
– Объясните вашему другу, в чем дело, хорошо?
Мейсон прервал Пола Дрейка, сжав его руку мощными пальцами:
– Пол, ты не понял. Ты дьявольски расчетлив. Почему бы не
забыть о деньгах и не посмеяться? Не стоит задумываться о будущем, когда есть
настоящее. Важно не то, что ты сэкономишь, а то, что ты делаешь и как ты это
делаешь.
Уинифред кивнула. Детектив пожал плечами:
– Вы приближаете свои похороны.
Мейсон доел вафлю не спеша, чтобы почувствовать вкус.
– Вы будете иметь успех, – сказал он девушке, отдавая пустую
тарелку.
– Я уже имею его: я нашла себя. С вас восемьдесят центов.
Мейсон вручил ей доллар.
– Сдачу положите под тарелочку, – сказал он улыбаясь. –
Какие у вас отношения с Эштоном?
– Эштон – старый ворчун, – усмехнулась она, ловко
манипулируя с кассовым аппаратом.
Мейсон сказал с тщательно рассчитанным участием:
– Так скверно, что он лишается своего кота.
Уинифред застыла над раскрытым ящиком с мелочью:
– Как это – лишается кота?
– Сэм не разрешает ему держать животное.
– Но, по завещанию, он должен разрешить! Он обязан держать
Эштона!
– Но не его кота.
– Вы хотите сказать, что он запрещает Эштону держать
Клинкера?
– Именно так.
– Но он не может выгнать Клинкера!
– Он грозится отравить его.
Мейсон, слегка подтолкнув Дрейка, направился к двери.
– Минутку, – окликнула она. – Надо же что-то делать! Он не
должен… Это же ужасно!
– Поглядим, что мы можем сделать, – пообещал Мейсон.
– Но постойте! Вы должны что-то предпринять! Может быть, я
смогу помочь? Как вас найти?
Перри Мейсон дал ей карточку и сказал:
– Я адвокат Эштона. Если вы придумаете, как помочь, дайте
мне знать. И не подписывайте больше никаких бумаг.
Открылась уличная дверь. Молодой человек среднего роста
улыбнулся Уинифред Лекстер, потом смерил Перри Мейсона оценивающим взглядом,
скользнул глазами по Дрейку – и стал агрессивен. Он был на голову ниже
детектива, но дерзко подскочил к нему и уставился немигающими серыми глазами:
– А ну, говорите, что вам здесь надо?
– Да просто вафель поесть, парень, – мирно сказал Дрейк.
– Это хороший клиент, Дуг, – вмешалась Уинифред.
– А ты откуда знаешь, что хороший? – Молодой человек не
спускал глаз с Пола Дрейка. – Он ко мне сегодня привязался, что будто бы хочет
заключить какой-то контракт и ищет человека, понимающего в архитектуре. Я и
пяти минут с ним не говорил, как понял, что ничего он в контрактах не понимает.
Он детектив.
– Значит, вы лучше как детектив, чем я как деловой человек,
– улыбнулся ему Дрейк. – Ну и что?
Молодой человек повернулся к Уинифред.
– Вышвырнуть его, Уинни? – спросил он.
– Все в порядке, Дуг, – засмеялась она. – Поздоровайся с
Перри Мейсоном, адвокатом. Это Дуглас Кин, мистер Мейсон.
– Перри Мейсон! – Выражение лица молодого человека
изменилось. – А-а…
Мейсон подал руку Кину:
– Рад познакомиться, мистер Кин. А это Пол Дрейк.
Как только Мейсон освободил руку Кина, ею завладел Дрейк:
