Гурдар постарел на глазах. Согнулся в поясе. Его ладони мелко дрожали, обхватив рукоять дубины-меча.
— Память крови… Её подарок! Чтобы ответить на этот вопрос,… дочка, — с трудом выговорил он и просительно взглянул на неё, но Фурия никак не отреагировала, — нужно начать мой рассказ с самого начала. История нашей любви — это история о противостоянии предрассудкам и традициям. Я был простым моряком, сбежавшим из родного дома на другой край света, она — той, кому было уготовано сияющее будущее. Нас свела случайная встреча, быть может, сама судьба, — в его глазах клубились воспоминания.
Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте, — съёрничала внутри себя девушка, но осознала, что это защитная реакция. Просто она не хотела пропускать через себя эмоции Гурдара. Его боль.
— Мы столкнулись в Стойбище Клана Мглистых Выдр. Туда пришла моя баржа, везущая очередной груз остроухим ублюдкам дроу. Туда же привели её родители на торжище. Наши чувства вспыхнули резко, как лесной пожар. Она убежала со мной… Наперекор родне и, в особенности, своей матери. Та загадывала своей дочери совсем другие перспективы, чем жизнь с перекати-поле плотогоном. И всё же мы были счастливы с ней. Увы, наше счастье продолжалось не долго. Её родичи отыскали нас. Силком забрали мою красавицу Юкху… и тебя. Ты только родилась. Принесла нам столько радости. Я дрался с ними, дочка, поверь, я дрался с ними изо всех сил, — голова Гурдара поникла. — Этого оказалось мало. Они собирались убить меня, но вступилась она… Моя Юкха. Меня избили до полусмерти, а вас увезли на родину. Тогда я решил, что возвращусь к своему клану. Добьюсь уважения. Стану вождём. И вернусь за моими девочками. После этого Катра не посмеет мешать нам быть вместе. Только через год до нас дошли вести о том, что произошло, — он замолк.
— А что произошло? — спросила Фурия.
— Весь её клан уничтожили. Информацию скрывали от чужаков. По крупицам я собирал детали. Мне известно немного. На них напали, кто — не знаю, и вырезали всех до одного. Я думал ты умерла вместе с ней, — он поднял взгляд и орчанка увидела сколько душевной боли скрывалось в его глазах. — Я думал ты умерла! Я должен был не оставлять поисков! Я виноват перед тобой, — орк протянул руку к ней в просящем жесте.
Что-то дико закричало в стороне от них. Где-то в сотне метрах дальше в джунглях.
— Нам нужно идти, — очнулся Гурдар. — Здесь небезопасно. Я отведу тебя в стойбище, там мы продолжим разговор.
— Я не могу, — покачала головой девушка. — Мне нужно найти табакси, которого прозвали Брааха Бредущий по Пескам. Я слышал, он недавно вошёл в эти джунгли.
— Тогда нам точно по пути, дочка. Потому что Брааха остановился у нас, — кивнул орк. — Здесь не так много мест, соблюдающих нейтралитет. Кенку и табакси воют давно и даже мирное соглашение между Империей и Союзом не остановило эту вражду. Наш клан является одним из таких мест. Зачем тебе нужен этот старый чудак?
Гурдар поманил её и двинулся вглубь сельвы.
— Только он может помочь мне, — отозвалась орчанка, последовав за ним.
— Ты больна? — встревожился охотник. — Я могу попросить нашего шамана взглянуть на тебя.
— Мою болячку шаман не излечит, — отмахнулась девушка. — Дело жизни и смерти. Нужен Брааха. И чем скорее, тем лучше.
— Тогда поспешим! — серьёзно произнёс он, ускоряясь.
Они почти бежали сквозь джунгли. Гурдар разрывал листья и кусты своим странным оружием, открывая ей дорогу.
— Почему ты убил того торговца? — на ходу спросила Фурия.
Орк не сбился с шага и размеренным голосом ответил:
— Он поставлял вместе с обычными товарами эту гнусь — Прожиг — нашему клану. Намеренно травил наш молодняк. Мы узнали об этом совсем случайно. Разорвали торговлю с ублюдком Шадраком. Пригрозили скормить его тиграм, если снова приблизится на полёт стрелы к стойбищу. Что ж, он не внял предупреждению. Тайно продолжил привозить порошок на наши земли. Поэтому вождь оправил меня в Зульфари решить этот вопрос.
Интересно, как отреагировал бы на эту историю Арзрам? Послужило бы это смягчающим обстоятельством или суровый урлак в любом случае настаивал бы на наказании?
«Он принял бы их во внимание, но скорее всего твой отец не ушёл бы от ответа,» — отреагировал на её мысли Ансельм.
Не могу обвинять Гурдара. Я видела и то, как Прожиг влияет на Разумных, и тех, кто им барыжит.
— Понятно, — качнула головой девушка. — А что у тебя за странное оружие? Никогда такого не встречала.
— Макуауитль. Оружие наших предков. В Кабасии мало железа. Приходится выкручиваться. Как ты жила все эти годы? — орк косо взглянул на неё и сменил тему.
Фурия в общих чертах рассказала про Яггрена и Клан Гремящего Пика. Сама не заметила, как перешла к событиям последних месяцев. Когда речь коснулась Гвина, орк как-то нахмурился, но потом пожал плечами и ничего не сказал.
В какой-то момент деревья расступились, открывая вид на лесную деревушку. Скопление хижин и домиков из соломы и досок, построенных высоко на деревьях. На разных уровнях, соединённых друг с другом подвесными мостами.
Обилие зелени маскировало это стойбище, делая его незаметным уже с пятидесяти шагов. Небольшая речка питала водяную мельницу, а также самопальные лифты, что связывали землю и эти постройки.
Она видела множество орков, молодых и старых, что деловито шагали по каким-то своим делам. Кто-то нёс тушу убитого кабана. Кто-то — охапку трав или срубленное деревце. Никто не прохлаждался.
— Брааха обычно ночует в хижине почётных гостей, что подле жилища шамана, — проговорил Гурдар. — Пойдём, я покажу где она.
Он направился к ближайшему лифту — платформе, рассчитанной максимум на двух пассажиров, подвешенной на крепком канате. Фурия напряглась, но процесс подъём прошёл без происшествий. Ей не удалось заметить, кто активировал механизм и каким образом.
Лифт привёз их на второй уровень, откуда им пришлось пересечь подвесной мост и вновь воспользоваться лифтом. Ранговость племени лежала на поверхности. Чем выше состоял в обществе орк, тем выше он проживал. Буквально.
На третьем, максимально уровне находилось всего четыре хижины.
— Вождь, шаман, жрица и обиталище для почётных гостей, — объяснил Гурдар и распахнул хлипкую на вид дверь в один из домов. Украшенный резьбой, цветами и перьями, с которыми местные попугаи явно расстались не по своей воле.
Девушка слегка наклонила голову, ступая внутрь. Здесь было достаточно темно. Свет проникал через единственное окно, обрисовывая силуэты простой деревянной мебели, а также единственного обитателя — табакси.
Он сидел, скрестив ноги, на полу спиной ко входу. Причём проигнорировал и добротный стул, и кровать. Либо гастромант увлекался йогой и сейчас практиковал асану Поза лотоса, либо старательно изображал из себя загадочного мистика.
