— Выспись, я разбужу, если кто на наше добро позарится.
— Ты не заболел? — удивился я. — С чего ты сегодня такой услужливый и вежливый?
— Будем считать это авансом за твое согласие на убийство Скорострела. На самом деле ты не один такой правильный, и тысячи игроков погибнут в первые дни, так и не решившись на этот шаг.
Глава 11
Я проспал дольше, чем планировал, и к моему пробуждению корабль преодолел уже три четверти пути. Я выбрался из гамака, немного размял конечности и направился к лестнице, что вела на палубу. На ней оказалось пустынно, хотя обещанный пареньком-юнгой дождь уже закончился, и лишь пожилая парочка, по виду городские, о чем-то разговаривали, облокотившись на перила. Я с интересом оглядел их.
Одежда как одежда; никакой вычурности, если не считать зеленый платок, повязанный бантом на шее мужчины. Сам он был одет в подобие сюртука и темных брюк нестрогого покроя, вполне себе симпатичные ботинки с острыми носами и шляпу на манер котелка. Его спутница носила зеленое приталенное платье, спускающееся до середины лодыжки, аккуратные полусапожки и какой-то кокошник с лентами. В целом, совсем уж дремучим средневековьем здесь и не пахло. Вон, даже зонтик у нее модный — складной.
— Вечер добрый, отче. — поздоровалась женщина, поймав мой изучающий взгляд.
— И вам хорошего вечера, люди добрые. Давно ли в Приморске были?
— Ой, да мы каждую неделю плаваем, отче, — радостно закудахтала она, почувствовав наклевывающуюся беседу, — Мама приболела, а в город ни в какую не хочет. Вчера приехали, проведали да и сегодня обратно уже.
Так и есть. Похоже дама только и ждала, чтобы найти свободные уши. Ну, не буду ее расстраивать, мне это только в плюс.
— Мама — это важно. Негоже стариков бросать в беспомощности. А что в городке вашем? Спокойно все?
— Да где же спокойно-то! — всплеснула горожанка руками, — Третьего дня глава стражи городской такое выдумал…
И тут ее понесло, да так, что даже ее седой кавалер не выдержал и, неловко извинившись, удалился в пассажирское отделение. Я же, напротив, как губка впитывал ручьем льющуюся информацию. Меня не особо интересовали фамилии и происшествия с обывателями, но вот о порядках, устройстве города и его правителях слушал с удовольствием. Главной достопримечательностью поселения являлся безусловно портовый рынок, на котором, по ее словам, можно было купить хоть черта, были бы деньги. В принципе, из ее слов я понял, что вокруг него вся жизнь Приморска и крутится. Жил городок с торговой пошлины, и судя по ее рассказу, жил весьма неплохо.
Как оказалось, на этом самом рынке шла вечная борьба. Продавцы-нелегалы старались побыстрее сбыть товар до того, как их возьмет городская стража, а стража соответственно всеми доступными методами боролась с этим. Кто-то, особо продуманный и уже имеющий авторитет, стремился проводить сделки со своего корабля. Меньше клиентов, но зато делиться не надо. Впрочем, это было крайне опасно, так в случае залета можно было напороться на громадный штраф и схлопотать запрет торговли на несколько лет, а то и в международный конфликт влипнуть.
Мэр в городе имелся, но вот был он каким-то совсем уж размазней, и, по факту, вся власть принадлежала начальнику стражи, некоему Василию Кособокому. Свое прозвище он получил за то, что по вечерам его тяжелая мошна, набитая данью, неизменно тянула его тело влево. Мэр с этих податей, законных и не очень, получал сполна и взамен предпочитал не лезть в дела сложные экономические, довольствуясь вечным праздником в окружении заезжих иноземных красоток.
— Давай этого Косорылого на бабки разведем? — мгновенно пристал ко мне Локи, — Там бабла немеряно, зуб даю! Я знаю, ты таких любишь клиентов.
— Кособокого, вообще-то. Я с удовольствием готов выслушать любые твои предложения.
— А че я сразу!? Мне нельзя, я — бог! Мне деньги не нужны, в отличии от тебя.
— Тогда и не торопи. Нужно будет освоиться, погулять, понять чем народ дышит. И вообще, не мешай мне с дамой общаться.
— …, а Авдотья, значит, ему и говорит: «Да я тебя сирого и убогого приняла, отмыла, а ты кобель, этакий, на шею мне сел?». Представляете, отче?
— Да, молодежь нынче трудная пошла. — поддержал я горожанку, — Так и норовит не работать, да чтобы все само с неба падало. И бога совсем не боятся.
— Вот! Верно говорите, отче! — она сделала понимающий вид и покачала головой.
Ну еще бы. В твою-то молодость, конечно же, все иначе было.
— А скажите, уважаемая Аглая, где можно рабу божьему приют временный найти?
— Ой! Да где угодно! — всплеснула она руками, — Это же город приезжих. Вверх от порта первая улица, Прибрежной зовется. Там сплошь и рядом таверны, да гостиницы — на любой кошелек найти можно. Но коли денег у вас немного, могу адресок подсказать. Хозяин набожный, да жену с сыном схоронил; а дом у него, что у купца — здоровенный! Сдает комнатки недорого. А если освящение вне очереди ему проведете — так и вообще, считай, даром поживете.
— Мне подошло бы, — как можно скромнее ответил я. — Люд мы не богатый, а что до службы — это дело богу угодное, благостное.
Аглая быстро описала мне как найти Ярмарочную площадь, рядом с которой и жил вдовец, а заодно посоветовала указать ее имя в качестве рекомендации. Селиться там я, конечно же, пока не собираюсь. Но иметь запасной вариант всегда неплохо. Тем более, что-то мне подсказывает, что встретят меня там с распростертыми объятиями. Местное духовенство, как я понял, охотнее освятит очередную лавку или корабль. Без этого торговать на портовом рынке нельзя. Почему-то вспомнилась всеми любимая в России пожарная инспекция. Правда хрен его знает, как этот обряд проводить, но не думаю что это сложнее, чем помахать кадилом. По городу погуляю, да может где и подсмотрю.
За разговорами время пролетело быстро, а вскоре на горизонте показалась земля. Меня охватило легкое волнение, и я с интересом принялся вглядываться вдаль. Городок был на удивление ровным, словно сама природа в этом месте устроила площадку, а первые горы, как и было обозначено на карте, начинались далеко на горизонте. Видимые с корабля домики не превышали трех этажей, и лишь городская ратуша возвышалась над остальными строениями, словно башня. Да еще неподалеку от нее церковный купол, украшенный вечной «омегой».
Покой и тишина улетучились, едва наш корабль причалил к берегу. Не успели матросы сбросить трап, как к нему слетелись смуглокожие люди, увешанные товаром: от каких-то небольших блестящих побрякушек, и до продуктов — в основном фруктов, половину из которых я так и не смог опознать, да какие-то сладости.
Я натянул капюшон на глаза, перехватил сумку так, чтобы исключить любое проникновение подозрительных лиц внутрь нее и двинул на эту толпу. К моему удивлению, местные цыгане избегали мне что-либо предлагать и даже уступали дорогу. Похоже духовенства они побаивались не на шутку. Но не успел я порадоваться такой отличной новости, как меня огорошил голос Локи:
