— Тоже мне, юморист. — Семерка подтянула к себе седло. — Енот, мне не нужен твой котелок, чем ты его от сажи потом отмоешь? Кастрюльку давай.
Огонь потрескивал, трава волновалась, шурша и шелестя, Бирюк спал как ребенок, без звука. Киберы стояли, экономя энергию зарядов, суслик давно остыл, покрывшись тонкой пленкой холодного жира и пылью с попоны. Змей сидел рядом с Семеркой, смотря не на нее, а на низкие холодные круглые звезды. Енот нюхал чужеземный аромат кофе, что не жалея высыпала в холодную воду Семерка. И крутил головой по сторонам, стараясь привыкнуть к шуму степи, когда стоишь в ней без кольца автомобилей отряда. Воздух пах проносящимся ветром, горечью полыни и сладкой нежностью мать-и-мачехи, росшей неподалеку.
— Не мое дело… — Семерка помешала густое черное варево. — Но что-то с вами обоими не так. Ты, Енот, несомненно, ветеран. Пусть и не такой, как большинство других, тех, кого я давно знаю. Молод слишком. Выводов отсюда немного, и все против тебя.
— Почему? — Енот снял «сбрую», решив на всякий случай проверить крепления подсумков и ремней. — Что тебе не нравится?
— Разве я сказала, что мне что-то не нравится? Нет, милый очаровашка, мне скорее тревожно. Не знать, кто находится рядом с тобой, не очень приятно. Ну, какой ты пехотинец, к жареной собаке?
— Два вопроса, Семерка, если ты не против, конечно. — Енот успел подхватить кастрюльку за ручки, обернутые сухой берестой, раньше, чем кофе убежал. — Давай кружку.
— Дай отстояться, дурачок. — Женщина достала из саквояжа кусок сахара. Пусть темнота не позволяла рассмотреть его цвет, но Енот мог сказать и так, он темно-желтый. С дальних северных портов на территорию Альянса поступал белый, или такой же темный, но из тростника. А вот такие кругляши, с мягкой, в мелкую сетку дырочек, сердцевиной, делали в одной из старых приитильских областей. — На вот, расколи, лучше. Какие у тебя два вопроса?
Енот завернул кругаль в платок, протянутый все той же Семеркой. Несколько раз ударил ручкой ножа, положив сверток на колено. Снаружи сахарок всегда оказывался твердым, зубы обломаешь. Варили его из свеклы, растущей на территории западной области Альянса, и шедшей в основном именно на продажу. Сказать по чести, так он нравился Еноту куда больше привозного. Хотя сейчас он бы не отказался от сгущенного молока. Но лезть за ним не хотелось, шуметь, греметь…
— Кто я такой, по твоему мнению, и что за жареная собака?
— Я знаю, что за собака. — Змей бросил ему круглую жестянку. — А мне с молоком, пожалуйста.
— Ты не скотина, а? — Енот покрутил банку в руках. — Раньше не мог достать?
— Это не сгущенное, а концентрированное молоко. Без сахара. Так кто такой Енот? — Змей посмотрел на Семерку. Руку свою он явно берег, что верно. Ей бы схватиться, а там, глядишь, заживет быстро, как на собаке. — Семерка?
— Ждешь, что я и про тебя расскажу что думаю? — женщина отодвинулась от прогоревшего костра подальше, совсем спрятав лицо. — Мыслишь верно, мой хитромудрый полоз. Вот видишь, я тебя даже повысила в ранге. Давай по порядку, то есть, рассказываю нашему другу Еноту про него самого, но… Ты потом поведаешь о том, где спёр банку из сухого пайка КВБ, и про ту непонятную дрянь, что была у тебя с собой в поезде.
— А что, пойдет! — Змей усмехнулся, если судить по голосу. — Только про собаку я тоже расскажу.
— Да как же можно тебе помешать говорить о том, о чем хочется? — Семерка закурила. — Ну, так что, Енот, ты готов услышать наиправдивейшую правду о себе?
— Почему нет? — Он протянул Семерке ее кружку, наплевав на осадок и собрав его сверху ложкой.
— Ты не отставной пехотинец, Енотище. Слишком серьезная подготовка, это сложно не заметить. Если знаешь куда смотреть, конечно.
— А ты знаешь? — Змей подсел ближе, внимательно слушая ее. Енот усмехнулся, тоже мне, друг товарищ. Да и эта, прямо следователь КВБ, вся такая в дедукции логических выводах.
— Я-то?.. — Семерка вытянула ноги, с которых снова сняла сапоги. С видимым удовольствием пошевелила пальцами. — Представь себе, мой юный незатейливый друг, знаю куда смотреть. И на что. Твой напарник, Змеина, делает все не так, как должен. Двигается, стреляет… А скорость работы с оружием? Да, полоскун, ведь не пехота? Не линейные части, вернее. Ты, мой дорогой, всему этому научился не там, где сержант орет, и копать заставляют отсюда и до заката. Сам скажешь, где, или все-таки подсказать?
— Подскажи… — Енот глотнул кофе, прислушался к его вкусу. Да, самое оно, ничего не скажешь. Легкая горечь, прикрытая молоком, и немного сахара.
Ремешок крепления «Беркута» он отстегнул сразу в начале размышлений, когда протягивал Семерке кружку. На ее счет он не питал никаких иллюзий. Он чистильщик, да, пусть и не самый опытный. Но его тренировали последние два года, постоянно, да и скрытые способности, после контроля над ними Лабораторией, сделали реакции быстрее. Но и Семерка…
Она хэдхантер. Она хэдхантер не молодой и не неопытный. Ей около тридцати, а, значит, занимается этим давно. Раз до сих пор жива, так не только из-за милого лица, золотисто-пшеничных волос и размера груди. Он видел, как Семерка стреляла в степняков. Как сняла со своего револьвера трех всадников подряд, потратив пять пуль. На таком расстоянии, как сейчас, кто из них двоих успеет первым?
— М-м-м… вкусно-о-о… — женщина отхлебнула из кружки. — Поразительно, как некоторые вещи ощущаются в такие моменты.
Действительно, как они ощущаются… в такие моменты. Думает ли она тоже, что и Енот? Она хорошо владеет обеими руками, это он тоже видел. Когда выстрелы из револьвера подбили лошадь худого типа со съеденным сифилисом носом, автоматическая громыхалка, удерживаемая левой рукой, убила его самого. Если сейчас Семерка готова стрелять, то, какое оружие она выхватит первым? И, действительно, вкус кофе ощущается как никогда раньше. Может быть, потому, что до этой бархатно-звездной ночи ему не доводилось ожидать смерть вместе с глотком кофе?
— Знаешь, Енот, — Семерка чуть шевельнулась, приподнимаясь и садясь, — меня же тоже порой дурили, когда я была моложе, глупее. Это сейчас мало кому удается, а раньше, э-э-э-х…
Раньше… раньше Енот и думать бы не думал, что придется думать такие мысли. И прикидывать, как могут лечь пули, куда откатываться в сторону. А как подсказать Змею про то, что может сейчас произойти? Учитывая, что тот смотрит на ее тонкие смуглые лодыжки как кот на сметану? И Бирюк…
— Ну, так вот, что я думаю, — где-то в темноте Семерка звякнула чем-то. — Ты, Енот…
Как себя поведет Бирюк? Ведь никто не должен был понять — кто они, куда и зачем добираются. Но что про него знал Енот? Да ничего.
— Ты, Енот, — Семерка наклонилась вперед. Угли костра, практически потухшие, чуть осветили ее тонкий нос, — егерь. Один из тех ребят, которые на юге Альянса режутся с теми, из-за Границы. Либо погранец, тоже не из простых.
— Глазастая какая… — пробурчал Бирюк, поглубже закутываясь в собственную куртку. — Зрит прямо в корень, аки рентгеновский аппарат. Засветила мне подмастерье насквозь, ничего от нее не спрячешь.
