Но дело было только в глазах, которые он не видел. В полуприкрытых, чуть поблескивающих глазах Семерки, мягко двигавшейся вместе с ним. В совершенно не бездонных, порой жестких, но сейчас ласковых и нежных глазах непонятной женщины, оказавшейся на его пути. Енот не мог оторваться от них, видя то, что не мог видеть. То, что могло бы быть, или то, что не случится никогда.
Ее золотистые длинные волосы, ворохом раскинутые на подушке из атласа, которой никогда не держал в руках и которой не касался головой. Несколько капель пота, пробежавших по выгибающейся спине, касавшейся простыни из настоящего шелка. Пальцы с аккуратным маникюром и лаком, не содранным, невозможным здесь и сейчас, посреди Степи. Еле слышный шепот полных губ, касающихся уха. Все то, что не могло быть на самом деле. Семерка вцепилась губами в его губы, застонала, прижимаясь и дрожа. И все закончилось.
Когда Енот проснулся, солнце уже пробивалось в пролом. Бирюк косо поглядывал на него, а Михакк усмехнулся и пожал плечами. Змея не было видно, а чуть позже его голос донесся снаружи. Были ли ночью рядом с ними души погибших людей — Енот не знал. Ему нашлось чем заняться, вместо того, чтобы размышлять о призраках и привидениях. Впереди лежала дорога, и для ее начала нужно было хотя бы навьючить вещи на коня.
Женщины, оставшиеся от людей Михакка, все также молчали. Высший отозвал их в сторонку, поговорил. Он убеждал их, махал руками, злился. Но они лишь отрицательно мотали головами и все. Уезжая, Михакк долго оглядывался. Енот покачал головой, глядя на него. Не вязался сам мутант с тем образом, что навязал и ему, и Бирюку архив в Сороке. Все казалось неправильным.
Семерка молчала. Трусила себе впереди, не оглядываясь и лишь изредка поворачивая голову. Но даже молчать она умудрялась со значением.
Змей молчал хуже. Лицо у него вытянулось, заострилось. На Енота он не смотрел, не смотрел на Семерку, на Бирюка и Михакка. Пялился строго по сторонам и на небо, и то иногда. От его молчаливого спокойствия Еноту стало не по себе.
Бирюк придержал его около полудня.
— Впереди Гай, место не самое спокойное. От него нам верхами гнать еще полтора суток. Если вы, два обалдуя, будете грызться, как кобели за сучку, пойду один. Все понял?
— Да. — Енот смотрел на траву, колыхаемую ветром. — Сейчас ничего не исправишь.
— Головой думать надо было, бестолочь. — Бирюк сплюнул. — Ты что, дурень, не видишь, как он на нее смотрит? Как, сука, теленок на матку. Только дай под бок завалиться и сиську пососать.
— Зачем она нам? — Енот задал вопрос, на который не мог найти ответа. — Пришлось раскрыться, знает кто мы такие, из-за нее все это…
— Из-за нее? Эй, Енот, ты ничего не перепутал? Ишь, из-за нее, значит, ну-ну. Мог себя в руках держать… мог. Но не захотел же, куда там. А теперь, юное дарование, она нам нужна. Убивать я ее не стану, отпускать тоже. Уйдет, так твой дружок поскачет догонять. Останется, сможет прикрыть нас, стреляет она хорошо.
— Почему ты ей веришь?
— Почему?.. — Бирюк закурил папиросу, ставшую такой же привычной. Помахал оглянувшемуся Михакку. Трое всадников ушли далеко вперед. — Сама она не сможет уйти на Север, к портам. А я смогу ей помочь, и она это знает.
— Больна?
— Да… а здесь не вылечится. Ты что думаешь, что ей, бабе в самом соку так хочется скакать вон там, впереди, и высматривать вражин всяких? Я тя умоляю, Енот, окстись. Не рожает из-за болезни, занимается делом, что не всякий мужик осилит, лезет на рожон. Выхода для себя не видит… или, вернее, не видела. Сейчас он у нее есть.
Тут Енот согласился, аргументы у Бирюка оказались железобетонными. Если Семерка хочет попасть в Мурман и убраться в сторону островов Альбиона, то ей надо сотрудничать с ними. Представить себе путь в одиночку через половину бывшей империи он не мог. Добраться до Итиля и подняться вверх по нему, обогнуть бывшую столицу, проклятое мертвое место и добраться до каналов. Можно… только одной ей будет тяжело. Возможности чистильщиков этот вопрос решат месяца за два. Резон стать лояльной у Семерки нашелся.
— А ты, охламон, видать сообразительный и все сам понял, — бородач переложил автомат на луку седла. — Нам самое главное понять, что делать со Змеем. Ты его как знаешь, хорошо или нет?
— Да вообще практически и не знаю. Понять его можно…
— Нам его понимать не надо! — прервал Бирюк. — Нам с тобой нужно, чтобы он перестал думать своей тыкалкой между ног, и включил голову. Впереди выход в Иркуем, то, что я сам ищу десять лет, и ни разу не подобрался так близко.
— Я постараюсь.
— Да уж постарайся. — Бирюк ударил кибера каблуками. Конь послушно ускорился, ринувшись в галоп, догоняя ушедших вперед.
Енот тронулся за ним.
До Гая, довольно большого городка стоящего по восстановленной «железке», оставалось не так уж и много. Бирюк решил поднажать, наплевав на отбитые задницы команды. Трава разлеталась под копытами киберконей, выдиравших ее пучками, вместе с землей. Енот трясся в низком седле, старательно привставая и снова опускаясь. Сутки скачки до этого казались сейчас детской прогулкой. Искусственной мощи и сил киберам не занимать, ничего не скажешь, они неслись свободным аллюром, только ветер свистел в ушах.
Про этот кусок Степи Енот не знал практически ничего. Подозревал, что мало чем отличается от любого другого, но и все. Здесь росло больше кустарников, а трава поднималась не так высоко. Птицы, пусть и прячущиеся от всадников, встречались чаще. Пока пятерка верховых разрезала травяной океан, несколько раз вспугнули жаворонков, перепелов и куропаток. Оводов, слепней и прочего гнуса, наоборот, оказалось не так много. А, да — сусликов здесь хватало, да еще как. Если бы вместо кибера под Енотом скакал живой конь, вряд ли он решился пустить того в такой галоп.
Змей уже полетел один раз через шею своего каурого, ушедшего по самую бабку в дырку одной из нор. Пришлось остановиться, на месте осмотреть опорный механизм и проверить шарниры суставов у самого копыта и чуть выше. Пронесло, созданный не менее чем столетие назад конь выдержал.
Дальше гнать перестали. Бирюк хмурился, смотрел на циферблат своих старых и заслуженных штурманских часов и ругался. Семерка на снижение скорости никак не отреагировала, продолжая следить за окрестностями и одиноким кобчиком, привязавшимся к отряду и не отстающему. Хан, давно поднятый Енотом на холку кибера, терпеливо мотал взад вперед головой. Змей решительно ускакал вперед, лишь только показалась цепочка курганов, идущих параллельно ходу отряда. Это их и спасло.
Змей, темнеющий на верхушке, рывком сбросил винтовку с плеча и выстрелил, тщательно прицелившись. Повернулся и начал махать остальным, показывая, что надо снова нестись вперед.
— Ходу! — Бирюк резко притормозил своего кибера, подняв на дыбы. — Вперед давайте, я пацана сам дождусь. Семерка, выводи их!
Змей продолжал стрелять, и ему отвечали. Несколько громких хлопков одиночными выстрелами, и многое встало на свои места. Лупили по фигуре на кургане из винтовок Бердана, одного карабина с заедающим затвором и двух револьверов. А, значит, снова банда. Хотя кого стоило ожидать здесь еще? Енот еще успел подумать: не стоило ли принять бой, когда понял, почему так торопился Бирюк.
