Змей удачно хлестнул из своей «плётки» первый раз, сбив степняка, уже бегущего с полыхающим ведром в тыл железной коробки на колесах. Его товарищи обернулись, пытаясь успеть отразить нападение, но получилось у них не очень. Бирюк свалил еще троих, прочертив плавную дугу трассирующих пуль стволом. Михакк пролетел впереди него, отчаянно паля из карабина, и даже смог попасть в одно из разгоревшихся ведер. А вот на долю Еноту досталось самое плохое… подхватить неожиданно завалившуюся с кибера Семерку. В глаза бросилось темное пятно, расплывающееся на бедре. Чуточку позже прямо из пробитых пулей брюк вверх брызнула маленькая алая струйка. Енот похолодел.
Он как можно аккуратнее спустился сам, придерживая смотрящую на него совершенно спокойными глазами Семерку.
— Артерия? — Странно, но голос у нее оказался очень ровным.
— Помолчи…
Одним ударом ножа вспорол ткань, второй рукой доставая из подсумка кусок бинта. Даже ему, профану в медицине, сейчас не хватало обычнейшей отрядной индивидуальной аптечки с ее кровоостанавливающими средствами. Он посмотрел на рану, вздохнул и улыбнулся.
— Чего ты лыбишься, дурень? — поинтересовалась Семерка. — Что там такого смешного?
— Насквозь прошла, и ничего важного не задела. — Енот рукавом вытер мокрый лоб. — Сейчас перевяжу, и нормально.
— Ага… а что вокруг творится, нормально?..
— Ну… — Енот оглянулся. — А все уже кончилось. Вон Бирюк с Михакком и какими-то двумя оглоблями, бегущими чуть ли не быстрее киберов, погнали оставшихся степняков. А вон скачет Змей, и в глазах у него ужас от возможной потери тебя. Так, а вон кто-то очень интересный выходит наружу.
Дробно простучал копытами кибер, притормозив практически у носа Енота. Змей спрыгнул вниз, подлетел, хлопнувшись на колени и вытаращив округлившиеся глаза на Семерку. Смотрел он, как ни странно, вовсе не на слишком большую повязку, а совсем даже в глаза женщины. Та странно всхлипнула, отвернувшись. Енот встал, похлопав товарища по плечу:
— Ты это, друг, сделай нормальную перевязку, что ли. А я пойду, прогуляюсь до спасенных.
Конь, послушно, совсем как собака, пошел за ним. Еще одно качество, понравившееся Еноту в полумеханических животных. Заложи программу на крохотный по сравнению с огромным существом управляющий блок, и животина ни за что тебя не бросит. Так и будет ходить следом, как будто привязанная.
В открытом проеме, до этого выглядевшим четырехугольным куском железа на грубых петлях, стоял невысокий круглый человек. Или, как понял, подходя ближе чистильщик, странноватый мутант. Вернее вовсе не странноватый, скорее даже совсем. Во всяком случае, странного в нем было немного. Он просто не скрывал своего отличия от обычного человека, неся его с нескрываемым чувством гордости.
Нос, больше похожий на недоразвитый хобот, спускался крючком до выпяченных лилово-серых губ. Кожа у него, к слову, больше всего напомнила Еноту весельчака Чунгу, черного и блестящего как гуталин. Разве что была светлее, с пепельным оттенком и кусками розовой плоти, свернутой в ракушки. Наростов хватало, да еще как. Тут и там, и на торчащем из седой гривы ухе, и на самом хоботе, и даже на веках.
Мутант жевал табак, сплевывая через оттопыренную нижнюю губу густо-коричневую слюну. Торчащий вперед живот плотно закрывала длиннополая куртка из выкрашенной в алый цвет кожи. Хотя сейчас цвет превратился в бурый, с редкими кусками первоначальной красноты. На голове красовалась широкополая шляпа, с резными и заворачивающимися вовнутрь рубчиками по краю. Такие начали входить в моду на севере Альянса, в городе Екатерины. Шляпа была… великовата, и уж наверняка сшита не по его мерке. Даже торчащие вовсе стороны жесткие и густые волосы положения не спасали. Сейчас мутант задрал голову вверх, чтобы она не съезжала на глаза.
Енот остановился, не дойдя пары метров. Положил автомат на сгиб руки, не снимая пальца со скобы.
— Здарова… — неожиданно тонким голоском проскрипел спасенный. — А ты что за хрен с горы?
— Я Енот. — Чистильщик усмехнулся. Хотя человечек его и забавлял, но терять внимания никак нельзя. — А ты кто такой?
— Горностаем кличут. Ты с Михакком?
— С ним. Ничего, что тебе помогли?
— Помогаи, ничего не скажешь. Ну, типа это… — мутант помедлил. — Спасибо, короче.
— Да, пожалуйста.
— А ты ему кто, корешок, э?
— Я его охраняю.
— Да? А где его парни?
— Убили.
— А… то-то я смотрю — и чего Михакк с чистыми делает?
Чистыми? Енот нахмурился, не понимая, о чем тот говорит, но вспомнил быстро. Чистыми многие мутанты называли обычных людей. А вот это неожиданно его успокоило. Хотя признаваться самому себе в собственном страхе казалось не самым лучшим делом, но Енот порадовался тому, что первый встреченный житель Иркуема не обладал способностями Высшего и не почувствовал в нем часть измененной крови.
— Да. Мы его теперь охраняем. У тебя в этой колымаге есть что-то типа лежанки?
— Вон для тех красивых сисек?
— Не только.
— Это ж Семерка, так? — мутант хихикнул. — Надо же, как интересно складывается судьба. Я с ней знаком.
— Очень рад этому. — Енот сплюнул. — Так есть лежанка?
— Найдется. Слышь, охранник?
— Что?
— Вы куда путь-то держите?
— В Иркуем. С Михакком.
— Ишь как… — подивился мутант. — Ну, как скажешь. Подвезу, чего уж там.
— Спасибо. — Змей внимательно присмотрелся к боку автобуса. — А это у тебя часом не человеческая кожа по бокам идет?
— Ага… Страшно тебе, чистый?
— Да нет. Со стороны красиво смотрится.
Горностай захохотал, ухая филином, и зашел внутрь своего транспорта.
Глава 11
Тот самый город, косые взгляды и дуэль
«На площадях следует щедро сеять семена лжи, зерна раздора и стремление к ложной свободе. Только так можно разобщить народ, чтобы пожать после бури власть»
Из наставления
«Biblionecrum», гл. «Ложь».
M.A. Erynn, ph.d., Culto Nocto
Длинная мускулистая оглобля, зовущаяся Рваным, свирепо пялилась на Семерку. Та в ответ смотрела на него как на говно. Рваный, даже сидящий на коленях, все равно был выше женщины на две головы и шире раза в полтора. А еще он казался страшным как саблезубый туранский кот. Но именно это сейчас не играло никакой роли.
Основную роль играл ствол револьвера Семерки, прижатого к яйцам Рваного. Мутант свирепо оскалился, чуть пошевелившись. Шесть пальцев левой руки дрогнули.
— Отстрелю к жареной собаке. — Семерка нажала на место соприкосновения ствола и организма Рваного. Правая грудь, тяжелая, с матово-белой кожей и свежими царапинами, качнулась в разодранной рубашке. — Встал и медленно отошел, гнида.
