Енот затаил дыхание, вслушиваясь в звуки за спиной. Прямо перед ним так никого и не появилось, значит, противники остались там. Он лежал, напрягая слух на грани своих возможностей. Той грани, что была его собственной. Хотя сейчас ему явно придется воспользоваться собственным запасом на черный день. И спасибо Инженеру, не пожалевшему своего «чудо-коктейля».
А за спиной Енота, если судить по могучему хаканью и почти замолкшему поскуливанию, татуированный таки расправился с мегалокефалом, переложив основную первоначальную работу на Енота. Спутать звук топора, бьющего по живому телу с чем-то еще — тяжело. Вот Енот себя и не обнадеживал, понимая, что время пришло.
Осторожно, самым кончиком язык он дотронулся до маленького выступа на одном из верхних зубов «шестерок». Прижал ее на несколько секунд, не жалея слюны, с трудом собрав ее по пересохшему рту.
Удар топора совпал с громким скрежетом и последним скулежом. Так, подумалось ему, татуированный расколотил тварюге черепушку. И что? А то, что сейчас мутант захочет произвести контрольный заруб в тыкву незадачливому «чистому». И вопрос — сможет ли Енот что-то противопоставить ему на этот раз. Ответом стал резкий и болезненный укол в самый кончик языка.
Когда-то умница Лиса в порыве откровенности на медицинские хитрые темы рассказала про самую сильную мышцу человеческого организма. Если верить рыжей хитрюге, то это как раз и есть язык.
Вся задумка Инженера, через Мерлина передавшего Еноту перед самым отъездом свое антинаучное зелье, содержалось в эффекте пчелиного жала. Пчела, как известно, никогда не сможет сама ударить человека, если ползает по нему. Намеренно, с лету, да. Но никогда не сделает этого ползая. В отличие от осы. И штука тут вовсе только в устройстве самого жала двух почти одинаковых полосатых букашек.
У осы оно выходит из брюшка строго параллельно линии атаки. А у пчелы перпендикулярно. И если ударить по жужжащей трудяге, когда та исследует руку, шею или любое другое место человека на предмет наличия чего полезного, то… То, тем самым человек сам вгонит в себя пчелиное жало. Как Инженер ухитрился сделать что-то подобное в крошечном инъекторе Еноту разбираться не хотелось. Важнее — удар боли и легкое онемение. Важнее хруст сухих веток под ногами повернувшегося мутанта, покрытого татуировками. Еще важнее — влажное и липкое чавканье от выходящего из головы мегакефала топора, покрытого содержимым его черепной коробки.
Татуированный сделал первый шаг в сторону валяющегося мешком «чистого», обведенного вокруг пальца лихо и просто. Енот почувствовал, как закололо изнутри зарождающееся пламя. Хруст следующего шага пришелся чуть в сторону, мутант обходил валяющегося биосолдата. Жар внутри стал совершенно невыносимым, но Енот старательно терпел. Мутант ругнулся. Скорее всего, что зверюга все-таки зацепила его, и сейчас он задел раненым местом обо что-то. К жару прибавилась острая, колющая изнутри по сосудам боль, отдающая в позвоночник. Енот сцепил зубы, стараясь не шевелиться и не провоцировать татуированного на форсированную атаку. Пока еще рано, пока…
Когда он только начал привыкать к себе самому, новобранцу отряда Капитана, то поражало Енота практически все. А уж медчасть и исследовательский отсек «научников» тем более. Ворчун Фрост, постоянно недовольно бурчащий на любую тему, одно время загонял его на различные анализы. Енот страх как не любил всяких острых железок и игл со шприцами, что постоянно появлялись в руках брюзги лаборанта. Но хуже стало чуть позже. Когда Фрост, наконец-то, в условиях лаборатории Базы доделал все свои исследования и сдал их Инженеру. А тот, собственно, взял и вызвал Енота. На профилактическую лекцию, как объяснил по телефону господину старшему офицеру Тундре.
Лекция, что и говорить, оказалась основательной. Про самого себя Енот узнал много нового и интересного. С мыслью о том, что является мутантом — он уже свыкся, но как оказалось, зря. Инженер умудрился раскопать с помощью своего помощника столько познавательного, что Енот даже загрустил. Ведь, если послушать самого главного исследователя и умника отряда, история выходила прямо-таки невеселая… если не сказать грустная.
Мол, по уровню всяких там митохондриальных аномальных связок в организме Енот ближе не к нормальному мутанту вроде Мерлина, а скорее к Файри. Что, в свою очередь, накладывает на самого Енота страшную ответственность. То есть, как выходило из слов строгого человека при очках и окладистой бороде, занесет вдруг молодого чистильщика и кранты. Придется недавним товарищам Енота скакать по лесам и долам и искать его для немедленного убиения. Если сразу на месте не порешат, конечно, что тоже весьма вероятно, учитывая специфичные возможности, наклонности и способности окружения Енота.
Но при этом, строго насупив хмурые брови, пояснил Инженер, есть и несомненные плюсы. Тот самый амок, накативший в подземелье после гибели Медовой, дал возможность выжить не только ему. Но и некоторым из коллег и друзей, оказавшихся поблизости. В смысле того, что Енот, ведомый собственным, неожиданно проснувшимся боевым безумием нашинковал тварей чрезвычайно быстро и бесповоротно. То есть, полностью и без возможности регенерации. Отрубленные головы и разваленные до самого тазового пояса костей, суставов и связок не восстанавливаются. Оставалось главное — научиться контролировать этот процесс.
Чем Инженер и занялся сразу же, как появилось время. И если верить в сделанное им, то результат не должен заставить себя ждать.
Татуированного мутанта долгое время звали Скорпионом. Называть его Клешней оказывалось самому себе дороже. Мутант был злой и никогда не жаловался на память. И не любил напоминаний о своей левой руке. Но при этом любил ею пользоваться, и очень хорошо умел это делать. Многие из тех, кому изогнутая и отполированная от времени клешня выпустила кишки, разворотила или совсем перекусила шею, могли бы что-то рассказать про боль и страдания. Но, как правило, обычно они умирали. Порой, от скуки и для разнообразия. Скорпион использовал ее, чтобы вытащить из кого-то информацию. И никого не удивляло, если долго молчавший упрямец после свидания с левой рукой мутанта в татуировках рассказывал все требуемое.
С недавних пор все поменялось, и называли его теперь исключительно Клешней. Способ все исправить он видел один. Победить здесь, после месяца каталажки и унижений от охраны, после суток у позорного столба. Сил для этого у Клешни достаточно, но тратить их все равно стоило с умом. И хорошо, что вот этот «чистый», невесть как залетевший в Иркуем, сделал часть необходимого дела за него. За это Клешня вполне обоснованно решил убить его быстро и по возможности безболезненно. И очень хорошо, что человек сейчас валялся в отключке. Если не помер от удара по голове.
Клешня-Скорпион так и не понял случившегося. Да, он успел дойти и размахнуться для удара топором. Но лезвие, выгибающееся полумесяцем, просвистело и ударило о землю, глубоко, по самый обух, врубившись под силой удара и собственным весом. Мутант еще успел отмахнуться от блеснувшей сбоку молнии длинного клинка «чистого» клешней и… проводил ее взглядом, как и ударившей следом фонтан его крови. Хрустнули его собственные ребра, пропустив внутрь короткий меч Енота, и Скорпион умер, навсегда для всех оставшись Клешней.
