— И белые штаны?
— Почему белые штаны? — оторопел Бирюк. — Платье и юбка, ты ж леди.
— Да книжка одна, а, ладно. — Семерка закурила. — А сигары-то, да… Экспорт сахарного тростника, говоришь? Красивые мулатки в прислуге, м-м-м, а заводит.
— Ну, тут я тебе не советчик, хотя и сам бы от мулаток не отказался.
— Заставил ты, Бирюк, голову ломать. А ты сам любишь наш с тобой дом, такой замечательный и добрый? Где можешь пойти купить хлеба, а в себя придешь на каменоломнях Эмирата?
— Люблю. — Бирюк взялся за «Гризли». — А почему? Сейчас, вот прям сейчас и попробую объяснить. Дерьма у нас хватает, что сказать. Без этого, подруга, сама понимаешь — никуда. Кто виноват? Да мы сами и виноваты, во всем виноваты. А я, Змей, Енот тот же… пытаемся исправить. Выдрать из нашей жизни грязь хотя бы настолько, насколько сил хватит. Пойти ради этого на чистое безумие, навроде того, что тебе сейчас предлагаю. Для чего, для кого? Ты же знаешь, сколько людей на такое только плюнут и пальцем у лба покрутят, да и крутят. Я чистильщик, как и все мои братья. Нас боятся, зовут, когда совсем припрет, а потом, когда все сделано, тут же стараются забыть. Попробуешь объяснить, что не ради их денег все делаешь — не поверят.
— Это верно. Я тоже не особо верю… или верила. Сейчас сижу здесь, тебя слушаю, даже задумалась.
— Хорошо. Ты бывала когда-нибудь у Итиля, на его излучине?
Семерка стиснула зубы, буркнула через них:
— Да. Не совсем там, но понимаю, о чем говоришь.
— Там курган есть, прямо чуть ли не над рекой. На нем крест, говорят, раньше стоял. Я туда залез, подруга, и просто постоял минут пять. Туда посмотрел, сюда… красота такая. Приволье, трава стоит, по горушке лес растет, река внизу. И там же остатки форта догорают, что спалили карлики из подземного города. Тогда мы их всех смогли достать, прищучили, вырезали, не глядя — мужик, баба, ребенок…
— Не надо. Пожалуйста. — Семерка, явно волнуясь, прикурила.
— Да как скажешь, хотя было за что. Так вот стою я, смотрю на это на все, на город на том берегу, на остатки от него сохранившиеся. Корабль там гнил, старый, ржавый, какой-то небольшой речной лайнер, что ли. М-да, на крыльях такой, Инженер потом рассказал, что они прямо над водой шли, да быстро.
— Ракета… — шепнула Семерка. — Они так назывались, папа знал.
— Наверное. Так вот, стою, смотрю и понимаю, что все же это наше было. Спокойствие, раздолье, ни стрельбы, ни тварей каждую ночь, ни наемников или Эмирата этого. И все просрали, до самой мелкой и незаметной с первого взгляда вещи.
— И вы хотите защитить что осталось?
— Да. Хотя бы что-то и вернуть бы. Всего дел-то.
— Действительно. — Семерка затушила окурок в жестянке. — Знаешь, Бирюк, что?
— Что?
— Вы все больные. На всю голову.
— Есть немного, подруга, не отнять.
— Но! — женщина усмехнулась. — Мне бы такую мечту.
— Кто ж мешает?
— Брось, не для меня это, лучше обойдусь, чем есть, Енота помогу выручить и дело ваше до конца довести. Мне, знаешь ли, страх как захотелось свою собственную сахарную плантацию. И несколько мулаток, вот честно. Но я тебя поняла, м-да. Давай помогу чего-нибудь. Карабин вон дай, почищу. И обсужу с тобой вместе, как замок местной королевы штурмовать будем.
— На. — Бирюк передал женщине самозарядку на десять патронов. — Любой замок можно взять приступом… или хитростью. Енот Енотом, и хорошо, что он у нее. Если жив, конечно. Мы сидим без дела, прячась за ставнями, третий день подряд. Достаточно, чтобы иногда нарушить собственные правила и прогуляться туда-сюда, людей послушать, посмотреть. И заметить много интересного.
— Что, например?
— Что?.. — Бирюк неслышно встал и посмотрел за дверь. — Помнишь Стока этого гребаного?
— И?
— Ты ведь понимаешь, когда против тебя стоит биосолдат, а когда нет? Вот и я понимаю. Только тебе, подруга, только не обижайся, видно с гулькин хрен. Ничего тут не поделаешь, так уж сложилось. Вот этот самый Сток, видела, какой он весь из себя ладный, чистенький и красивый? Что?
— Я ненавижу таких как он. — Семерка хрустнула пальцами, совершенно не обратив на это внимания. — Ненавижу тварей, сволочи поганые. Вся жизнь под откос из-за них, папа, мама, братишки… гниды конченые.
— Ты откуда? — Бирюк отложил в сторону оружие, вытер руки и чуть приобнял снова дымившую Семерку.
— Мы жили у Итиля. Ферма, работники, рядом деревня большая, там солдаты. А эти… они шли в сторону Камня, отряд, почти сотня бойцов. Раскатали деревню по бревнышку и отправили взвод к нам. Я осталась целой, меня нашли приехавшие на пожар охранники с каравана. По реке отправили вниз, там госпиталь. Но когда увидела эту скотину… — женщина всхлипнула. — Мне так стало страшно, Бирюк, так страшно. Как будто мне снова четырнадцать, и я там. Дом горит, трое расстреливают мужиков, отец уже погиб. А меня тащат в хлев, и слышу, как кричит мама. Первого и второго я запомнила, никогда не забуду и найду. Остальные… ничего не сделаешь, отключилась. Сволочи…
Она зашлась в сухом и практически беззвучном плаче, прижимаясь к Бирюку, пахнувшему маслом, сталью и смертью. Бородач гладил ее по спине и молчал. Что можно сказать душе, давно вроде бы успокоившейся, и снова встретившей свою извечную боль? Да ничего, потому что слова здесь бесполезны. Хотя, наверняка кто-то из знакомых Бирюка мог бы выговориться, сходить в церковь, напиться и забыть. Но не эта женщина со светлыми волосами, нет. Бородач не завидовал биосолдатам, тем двум, кого запомнила четырнадцатилетняя девушка, брошенная на прелое сено в хлеву.
И такое успокоение для нее окажется самым лучшим. Найти и убить, больше ничего. Бирюк был полностью согласен в этом с Семеркой.
— Так. — Семерка отстранилась от него. — Спасибо, но лучше забудь. Минутная слабость, девушке простительно. И что, значит, у тебя за план?
— Вытаскиваем женушку Михакка, и он ведет нас внутрь дома Алой королевы.
— Вот так вот берет, и ведет? План, как незаметно добраться до нее продается в лавке за углом?
— Не. — Бирюк усмехнулся. — Наш добрый друг Горностай, чью жизнь мы спасли в Степи, та еще скотина. И мне не будет стыдно его выкрасть и дать Михакку покопаться в его голове. Он же сканнер, пусть и не самый сильный. Но должно хватить и имеющихся в его загашнике мутанта талантов.
— Хм… хорошо. Не слишком легко?
— Есть такое дело, подруга. Но другой вариант будет хуже и глупее. Хотя и действеннее и контролируемее.
— Какой?
— Взять дворец наглостью, силой и умением.
— Втроем?
— Да нет. Но вряд ли так выйдет. Тем более нам бы быстрее все делать. Вдруг Енот еще жив?
В дверях появился Змей. Сел на пол, вытянув ноги и поставил в угол свою «снайперку».
