Папа вопросительно посмотрел на дядю, тот кивнул.
— Ура! — обрадовался Ян и за неимением возможности хлопнуть в ладоши, ударил свободной рукой по алтарю. — Ай!
От боли выступили слезы. Он попытался притянуть руку к животу, но дядя остановил его и, просунув пальцы под бинт, легко надавил на ладонь. Стало легче, потом боль и вовсе стихла. Но шевелиться все равно было страшно, потому Ян долго сидел неподвижно, затем все-таки осмелился и снова посмотрел на отца.
— Па, — тихо позвал он, — а я справился?
Тот ласково улыбнулся и кивнул.
— Да, ты молодец.
Сон таял, но голос отца снова повторил:
— Ты молодец.
Но теперь в нем звучала желчь, никак не вязавшаяся с одобрением. Ян прислушался, а голос продолжал:
— Говорил тебе: не ругайся с Дереком! Но когда это ты меня слушался? Теперь Совет Судей потребовал провести ритуал. Потому что она — официально зарегистрированная выгоревшая, и обратного никто не доказал!
По столу ударили кулаком, Ян непроизвольно вздрогнул и открыл глаза. Он все еще был в кабинете Дэна в Башне Творцов, кажется, уснул на диване, и кто-то заботливо накрыл его пледом — черным с рыжими рунами. В кабинете было людно, но из знакомых он увидел только Дэна и Сеню. Остальные и вовсе были в страшных масках: одни раскрашены в яркие цвета, другие — бледные, с рогами и оскаленным ртами. Такие вроде бы в Японии делают или где еще на востоке.
— Не стучи, — веселым шепотом попросил Сеня, сидевший спиной к дивану, — ребенка разбудишь.
— Он уже, — сказал Дэн, и все обернулись к Яну. — Как самочувствие?
— Нормально, — Ян поднялся и сел, осматриваясь.
На руках не осталось даже шрамов, словно те ужасные ожоги ему просто приснились. На одежде — тоже никаких следов, хотя на нем были все те же джинсы и футболка, в которых он ушел из дома… Черт, как давно это было, и сколько он проспал? Вместо ответа справа заскрипел книжный шкаф, и Ян повернулся в его сторону. Один из стеллажей исчез, открыв вход в еще одну комнату.
— Кухня, — пояснил Дэн. — Завтрак на столе. Внутри еще две двери: туалет и ванная. Чистую одежду найдешь в ванной в шкафу — переоденься обязательно. Если нужна помощь, возьми с собой Сеню.
— Справлюсь, — пообещал Ян и обернулся, чтобы еще раз посмотреть на людей в масках.
Один из них говорил голосом его отца. Интересно, кто именно? И может ли быть так… Нет, вот это точно был бы бред. Он поднялся и вышел, ощущая спиной устремленные на него взгляды.
Когда стеллаж за ним задвигался обратно, Ян услышал возобновившуюся дискуссию:
— Я не ругался с Дереком, Макс. Это он со мной ругался, надеясь, что так я не отличу огнестрельное ранение от раны, нанесенной магией.
Терять время на сожаления, что не остался послушать вдруг ставший интересным разговор, Ян не стал, прекрасно понимая, что его все равно бы выгнали. Ладно, привести себя в порядок и выпить кофе не помешает.
Новая комната была скорее столовой с квадратным столом по центру, на котором стоял обещанный завтрак. Справа расположились шкафчики и холодильник, на шкафчиках — микроволновка и кофемашина.
«Хорошо живут», — усмехнулся Ян и направился в ванную.
Чтобы помыться и переодеться времени потребовалось немного. Уже под душем до него дошло: выгоревшая, о которой шла речь в кабинете, — Лана. И теперь ему не терпелось расспросить Дэна, что за ритуал такой и чем это грозит сестре. Не говоря уже про определение «выгоревшая».
Но по выходе из ванной Яна ждал вальяжно рассевшийся за столом Сеня.
— А тебе идет черный, — одобрил он и кивнул на заранее отодвинутый стул: — Садись, мне велели проследить, чтобы ты поел.
Ян критично посмотрел на себя: черный костюм-двойка, такая же рубашка, классические ботинки — все сидело идеально. Но как? Как они все это подобрали? Кто все это подбирал?
— Дэн, — ответил Сеня, пододвигая Яну чашку с кофе. — Это он тебя измерил. Да не делай такое лицо, речь не о сантиметровой ленте. Всего-навсего диагностическая руна, сохранил данные, когда проверял, как у тебя руки заживают. Потом в отделе обеспечения заказал одежду. А чего галстук не повязал? Не умеешь?
— Разве меня не Мила лечила? — удивился Ян, проигнорировав последний вопрос. — Или Дэн ей не доверяет?
Сразу вспомнился валивший изо рта Ланы черный дым, и удивление Милы: «Убиваю?»
— Доверяет, — отмахнулся Сеня. — Милу мы к тому времени домой отправили, чтобы отдохнула и в себя пришла. Она же девушка, с ней надо бережно обращаться. А Дэн сначала твою сестренку в ритуальный зал уволок, потом вернулся и проверил, как у тебя дела. Там же ужас, что с руками и лицом было, — он скосил глаза на Яна и вздохнул. — А мы в ответе за тех, кого притащили, понимаешь?
Ян пожал плечами и потянулся за кофе. До него начало доходить, почему нянькой оставили именно Сеню. Тот пусть и болтал без умолку, аки находка для шпиона, но по его насмешливому тону нельзя было понять: что из сказанного правда, а что добавлено от себя. Желание расспрашивать заметно убавилось.
— Что за ритуальный зал?
— Бутерброд.
— Бутерброд? Это форма или название?
— Это жуй, — Сеня встал, достал из микроволновки горячие бутерброды и поставил перед Яном. — Пару минимум, а то буду молчать, как партизан, — и, взяв один, вернулся на свое место.
Свой бутерброд Сеня уплетал с удовольствием, даже причмокивал. Ян понял, что условие самое настоящее, и тоже попробовал. Оказалось, вкусно. Интересно, еду покупают, или в Башне есть повара? Хотя надо бы задаться вопросом, кто всю эту прелесть спонсирует? Не те ли самые миллионные сделки с китайцами? В чем суть этих сделок? В общем, говоря про журналистскую сущность, Сеня тогда попал в точку. Вопросов у Яна было много: хватило бы докопаться до истины и глубже. Но стоило покончить с едой, Сеня упреждающе поднял указательный палец вверх и наставительно изрек:
— Руки помой!
Ян чертыхнулся.
— Издеваешься?
— Не без этого. Но вот увидит тебя сейчас в ритуальном зале Густаф Маркони, захочет руку пожать, а они у тебя грязные! Ты представляешь масштаб последующих судебных тяжб? А у тебя там, между прочим, сестра!
— Я тебя убью, — пообещал Ян и пошел мыть руки.
Ритуальных залов было несколько, но для попавших в череду вероятностей использовались два — зал Ями для здоровых творцов и зал Ямы для выгоревших и детей. Первый представлял собой белую квадратную комнату с круглым алтарем посредине. Белый цвет отражал магию, и весь огонь возвращался обратно в беснующегося творца, не растрачиваясь понапрасну. Черный усиливал нанесенные на него руны, блокирующие использование силы. Поэтому круглый зал Ямы с квадратным алтарем посередине был угольно-черным. Туда помещали выгоревших творцов и детей, которым не посчастливилось попасть в череду вероятностей. Те никогда не тратили свой огонь, черпая силу из огня божественного — того, что держит границу между мирами.
