— А голову ты не забыла? Так, я тебя в такой грязной обуви в класс не пущу. Возвращайся за сменкой!
Пока Лана придумывала причину, по которой он должен ее пропустить, семиклассник уже схватил ее за шиворот и поволок к выходу.
— Давай домой. И без сменки не возвращайся!
Лана попыталась вырваться, и у нее даже получилось, но рюкзак остался в чужих руках.
— Ну вот, будем считать, что он в заложниках, — семиклассник рассмеялся.
— Отдай!
— После того, как сменку предъявишь! — безапелляционно заявил он и показал пальцем на дверь: — У тебя целых десять минут, чтобы туда-обратно сбегать. Вперед.
Лана шмыгнула носом и повернулась к гардеробщице, но ее окно было закрыто старшеклассниками, которым кроме себя дела ни до кого не было. И ничего не оставалось, как пойти на поводу у своего обидчика. Она быстрым шагом дошла до двери, чтобы не давать повода остановить ее за беготню в школе, кое-как протиснулась между потоками спешащих на уроки учеников и оказалась на улице. Рюкзак ей в любом случае уже не вернут, разве что прийти с мамой, которой сейчас совсем не до Ланы. Папа же… Этот скорее Лане подзатыльников навешает, за то что оставила свои вещи и ушла. Нет, отец никогда ее не бил, но и Яну никогда еще не доставалось так сильно, чтобы скорую вызывать. Ладно, допустим, папе еще можно пожаловаться на обидчика, но как Лане попасть домой? Ключей от квартиры и даже подъезда у нее не было! Соседи смотрели на их семью с плохо скрываемым отвращением, значит дверь не откроют, сколько в домофон ни звони.
Пока Лана так размышляла, ноги сами несли ее домой. Возле пешеходного перехода она не стала останавливаться и перебежала дорогу — машин все равно не было. Оставалось нырнуть в арку и через двор выйти к родной парадной. Но в метре от арки чья-то сильная рука больно ухватила Лану за плечо и потянула к себе. Девочка обернулась и увидела нависшего над ней высокого грузного мужчину без куртки, только на голове у него была нахлобучена шапка, похожая на полицейскую. Лана внутренне сжалась, решив, что ее собрались арестовать за переход дороги в неположенном месте. Но полицейский молчал, не торопясь даже отчитывать. Да и на участкового, которого пару раз соседи вызывали к отцу, он не походил.
— Я больше не буду, — на всякий случай пролепетала Лана, но полицейский не слушал, только внимательно рассматривал ее мутными глазами.
«А ведь он, как и папа, пьяный», — поняла Лана и попыталась вырваться, но в ответ руку сдавили сильнее.
— Пошли со мной, — решил полицейский и потащил ее к припаркованной неподалеку машине.
Там он открыл по-хозяйски дверь и затолкал слабо сопротивляющуюся Лану на заднее сиденье, отвесив для острастки оплеуху. Девочка притихла, решив, что попробует сбежать, пока полицейский идет к водительскому месту, но тот пискнул брелком и заблокировал замки. Потом он долго стоял на улице и с кем-то ругался по телефону.
«Он меня убьет!» — пришла в голову отчаянная мысль, и Лана стала дергать за ручку, но замок, конечно же, не поддавался.
Зато ее маневры заметил полицейский и, открыв дверь, отвесил Лане пощечину.
— Сиди тихо, а то как донор ты и коматозная подойдешь. Поняла?!
Девочка нервно сглотнула и, вжавшись в сиденье, медленно кивнула. Полицейский с минуту сверлил ее мутным взглядом, потом хлопнул дверью, залез на водительское сиденье и завел машину. Если кому из случайных прохожих и показалось все это подозрительно, на помощь Лане никто не поспешил, а значит, ей и впрямь лучше сидеть тихо.
Придвинувшись к окну, она крепко сжала руками коленки и уставилась себе под ноги. Полицейский сказал «донор». Что это значит? Вряд ли что-то хорошее, раз «донором» можно быть в коматозном состоянии. Ян ведь был каким-то таким, когда его увозила скорая. Медбрат так и сказал отцу — «коматозное состояние», а потом еще врач ругался… На руку упала теплая капля, но Лана не сразу заметила, что плачет. А когда осознала, разревелась от души, понимая, что больше никогда не увидит брата и родителей.
Ехали долго. Сначала Лана плакала, потом уснула, свернувшись калачиком на заднем сиденье. Снилось что-то тревожное, но она не смогла вспомнить что именно, когда проснулась. Только слезы снова навернулись на глаза, стоило Лане понять, где она сейчас находится. А машина тем временем въезжала во двор частного двухэтажного дома. Стоило воротам за ними закрыться, как послышался истошный собачий лай, а потом одна из собак протяжно завыла. Полицейский сжал руль так, что пальцы побелели. Так сильно разозлился на собак? Или что-то еще?
Додумать не дали. Машина остановилась возле дорожки, ведущей к главному входу, полицейский вынул ключи из зажигания и вылез на улицу.
— Сергей! — позвал он кого-то.
К ним из дома выбежал мужчина в расстегнутой куртке. В одной руке он держал рацию, из которой доносились отголоски чужих разговоров.
— Петр Евгеньевич! — обрадовался Сергей. — Слава богу, вы вернулись. Там…
— Я донора привез, — оборвал его полицейский. — Вон, на заднем сиденье. Отведи к Павлу Александровичу, он обещал провести операцию, если будет донор.
Сергей нахмурился, но послушно прошел к машине и открыл дверь. Лана отпрянула, но Сергей не торопился схватить ее и тащить на убой к незнакомому Павлу Александровичу. Вместо этого он обернулся и недоуменно спросил:
— Петр Евгеньевич, живую девочку?
— Я своей дочери мертвое сердце привезти должен был?! Веди уже! Или я не ясно выразился?!
— Ясно, — примирительно отозвался Сергей и, нырнув в салон машины, потянулся к Лане: — Не бойся, — ласково пообещал он, — доктор сделает укольчик, и ты просто уснешь.
«Навсегда» — закончила за него мысленно она, но на улице снова завыла собака, и Лана решила не сопротивляться.
Сергей, вытащив ее из машины, так и понес на руках в дом. Петр Евгеньевич остался на улице, и Лана этому лишь порадовалась, потому что он достал пистолет.
В доме они поднялись на второй этаж, дальше прошли по длинному коридору и остановились у дальней комнаты. Дверь уже была открыта, из комнаты послышался голос:
— Оставайтесь снаружи, Сергей. Пусть зайдет только девочка.
Поставив Лану на ноги, Сергей легонько подтолкнул ее внутрь. Она по инерции прошла пару шагов и остановилась. Внутри ее не ждало ничего, кроме смерти. Попробовать сбежать? Но снаружи собаки и Петр Евгеньевич с пистолетом, а тут хотя бы поставят укол, чтобы она просто уснула…
— Я думал, мы ждём уже готовое сердце, — удивился еще один голос, и к Лане навстречу вышел врач, чье лицо скрывала хирургическая маска.
— Сами вырежем, в первый раз что ли, — меланхолично отозвался первый голос. — Вон там в углу раздень и тащи за ширму.
Лана попятилась, но уперлась спиной в уже закрытую дверь. Это что же получается — ее сейчас убьют?
— Не хочу, — одними губами прошептала она.
