Поначалу, когда Яну объяснили, как сбросить излишки огня с пользой, он назло отцу собирался черпать из Изначального, пока действительно не лопнет. Сейчас же не только успокоился, но и задумался, а что случилось бы, если б демон Максвелла его не оттолкнул? Спалил бы поместье вместе с отцом и Милой? Или просто лопнул бы? И ведь из-за наложенной на него немоты этот дурацкий вопрос даже Сене не задашь. Сеня, конечно же, скорее всего бы посмеялся, но в его шутках порой было больше ценной информации, чем в честных ответах некоторых людей. Уж как Макс он бы отмалчиваться точно не стал!
От мыслей об отце и его нежданной и ненужной гиперопеке огонь на кончиках пальцев Яна вспыхнул ярче, и заметивший это Сеня положил руку ему на плечо.
— Не надо, — Арсений покачал головой. — О чем бы ты сейчас не думал — прекращай. Ярость — короткий путь к выгоранию, особенно когда работаешь живой батарейкой. Переключись на что-нибудь. Да хотя бы на все это дерьмо, что нас с тобой сейчас окружает. Я тут на тебя ушат инфы вылил, а ты даже простенького вопроса не задал в тему, не то что шутки не оценил.
Вместо ответа Ян просто задрал подбородок к верху. По небу плыли редкие перистые облака, пепельно-серые, кажущиеся слишком низкими. Но нет — нормальные, это Рубеж находится непривычно высоко для Яна, хотя дышать разреженным воздухом он, кажется, привык. Странно, но в Шамбале почему-то это совсем не чувствовалось.
— Немоту наложили, — протянул Сеня и, приблизившись, прошептал: — Я могу снять, но только при условии, что ты не станешь говорить кто и почему это сделал. Ни мне, ни кому-то еще. Хорошо? — Он дождался согласия и продолжил диктовать условия: — Спорить с Максом, если он тут снова объявится, и ругать его вслух тоже нельзя.
Если можно смотреть матом, то Ян это и сделал, потому как Сеня отпрянул и замолчал. Пришлось спешно кивать, соглашаясь со всеми условиями, пока друг не передумал. Сеня с минуту недоверчиво смотрел ему в глаза, пока не услышал за спиной:
— Четвертая полная, пятая наполовину, а зона все растет и растет!
— Ну, раз благодаря тебе у нас все шансы сегодня выспаться по-человечески, то так и быть, сниму. Но если все-таки поругаешься с Максом, не говори, что это я сделал.
Ян снова кивнул и задрал подбородок обратно вверх. Сеня сразу же нарисовал на его шее что-то вроде креста, потом обвел получившийся символ в круг.
— Спасибо…
— Не булькает, сказал бы я, но четыре полных руны и чистая земля на метр вглубь Рубежа стоят гораздо дороже, — Арсений грустно улыбнулся.
— А выжженная земля тоже отнимает заряд у рун? — удивился Ян.
— Конечно. Внешний Рубеж изначально был рассчитан на то, чтобы сдерживать распространение заразы. Внутренний — на удержание и даже уничтожение теней. Но из-за осквернения Мирового Рубежа, его руны еще сателлитами зовут, ситуация оказалась хуже, чем предполагал Лин Вей. Он ведь, когда вытаскивал Искру Воды из богини обратно, чтобы передать новому Ключу, проверял заодно и силу Рубежей. Но Мировой тогда работал, сейчас нет.
Ян задумался. Получается, Лана, если она все-таки делает это добровольно, не зря очищает руны-сателлиты. Или теперь уже поздно?
— Сутки или чуть больше тому назад… Никаких изменений на Внешнем Рубеже не было?
Сеня пожал плечами и призадумался.
— Стая была, — ответил один из наблюдающих за ними творцов.
— Стая? — не понял Ян.
— Пять теней сразу, — сказал Сеня. — Пять теней и три трупа. Одному чистильщику когтями артерию перебили — не успели кровь остановить, целители хоть в основном только бойцами и занимаются, а все равно уже подзадолбались порядком. Ну и еще двое от истощения, пока руны удерживали, чтобы тени к нам не прорвались… Кстати, руки можешь поднимать — они в норме.
— Могу еще зачерпнуть, если надо.
— Не надо. Сейчас не надо, лучше, когда припрет зачерпни. Сколько там, народ?
— Семь полных, включая вашу, и до одной немного не дотянул по земле.
— Отлично! — обрадовался Сеня и похлопал Яна по плечу. — Да ты прям как подарочек от дедушки Мороза!
Ян поднялся и осмотрелся. Рыжая земля теперь тянулась на три руны вдаль слева и три справа и примерно на метр-полтора вглубь Рубежа. Взгляды творцов, обращенные к нему, заметно потеплели.
«Не то, — подумал он. — Не потеплели — полны надежды. Они надеются, что я их спасу, но на их несчастье, Густаф был прав — я и впрямь ничего не знаю, даже у кого спросить…»
— Демон!
— Что не так? — спросил Сеня и принялся осматриваться.
— Не дед Мороз — Демон Максвелла, хотя тоже ДМ, — Ян рассмеялся, больше от облегчения — он понял, у кого можно спросить, чтобы получить все ответы.
И он спросит. Обязательно спросит.
— А вот теперь ты мне еще больше нравишься, — подхватил его смех Сеня. — Очень-очень, прямо страсть как! Но спальник все равно иди клянчить у дежурных. Там вроде новые все-таки привезли сегодня. Заодно кофе спроси. И пожрать. Да и вообще все, что посчитаешь нужным, тащи сюда.
Ян собрался было возмутиться на такую вопиющую наглость, только Сеня уже улегся прямо на землю и, глядя в начинающее темнеть небо, продолжил глупо, но счастливо улыбаться. Должно быть так улыбаются люди, разминувшиеся со смертью. А может, Яну, как любому писателю, захотелось приукрасить реальность, но здесь и сейчас он впервые совершил действительно что-то полезное за все время, что он провел в сообществе творцов. И раз демон Максвелла привел его сюда, значит именно здесь ему место.
Парень кивнул собственным мыслям и пошел к стоящей неподалеку палатке дежурного. Вопросы он задаст завтра: как Сене, так и демону. Потому что завтра непременно наступит — можно не сомневаться. Непременно…
Глава 10. Девять из десяти
Соседи за стенкой ругались: громко и со вкусом, не забывая бить друг друга и по самой стене, которая чудо, что не ломалась при этом. Можно было накрыть голову подушкой, только ведь все равно не поможет. Можно было включить радио на полную громкость, но местная музыка оказалась настолько отвратительной, что лучше уж чужие крики и удары кулаков в стену. Или начать орать самой — у нее, по крайней мере, причина весомей, несмотря на то, что язык, на котором ругались, Лана не знала. Потому что им, в отличие от нее, такая жизнь видимо нравилась, иначе бы один из них, хотя бы один, попытался все это прекратить. Но нет, они продолжали ругаться на протяжении нескольких дней, после чего либо бурно мирились, либо мужчина уходил пить, а женщина плакала и продолжала его материть. Потом он все равно возвращался, и они непременно бурно мирились, отчего казалось, что ветхий дом с тонкими стенами развалится от их страсти напоказ. И ведь это даже не молодая пара! Он — лысеющий плюгавенький мужичок с усами, как у наркодилеров из восьмидесятых. Она — жирная вечно непричесанная тетка с неприятной щербатой улыбкой и обвисшей грудью.
