Вспыхнувшая было новая перебранка быстро утихла. Одни взрослые нехотя отступили, другие встали по обе стороны от Дениса, словно не охраняли, а пытались защитить. Он окончательно потерялся в происходящем, а старик отдал новый приказ, и люди стали потихоньку пропадать. Показалось, что они сейчас все пропадут, и он никогда не узнает, что же стало с Ильей. В отчаянье Денис завертел головой, пытаясь найти вредного пляжного хулигана, но того нигде не было.
Стоило смириться с неудачей, как в плечо несильно толкнули, заставляя обернуться.
— Он жив, — по-английски сказал Мигель. — С твоим братом все в порядке, — и подхватил оседающее тело Дениса.
Теряя сознание, он запоздало подумал, что хулигана стоило бы поблагодарить.
Он проснулся в комнате, окрашенной закатным солнцем в рыжий. Лоб холодила влажная тряпка, слабо пахнущая лавандой. Голова трещала, и Денис списал бы все на тепловой удар, но с головой ныли мышцы, а еще почему-то кисти рук. И если лежа боль казалась вполне терпимой, то при попытке подняться захотелось взвыть.
— Не спеши, — посоветовал старческий голос, затем по полу зашуршали мелкие шаги, виска коснулись сухие пальцы и принялись выводить по коже узор.
Стало легче. И Денис осмелился спросить:
— Я не умер?
— Нет, мой мальчик, — ладонь прошлась по влажным волосам, — ты не умер. Ты еще очень долго не умрешь.
Голос был сухим и трескучим, но странным образом при этом успокаивал, убаюкивая. Так трещали дрова в камине в особняке лучшего друга отца, помогавшего им с получением загранпаспортов. Так горели ветки в походном костре, когда отец вывез их с братом в горы на пару дней.
— Илья! — Денис снова попытался подняться, но старик настойчиво уложил его обратно на кровать.
— С ним все в порядке. Магия векш на него не подействовала. Впрочем, магия творцов тоже, потому он помнит о случившемся. Хотя официально ты все равно мертв, твои родители получили тело, которое могут оплакать и похоронить.
— Но я жив, — неуверенно возразил Денис и поморщился от той беспомощности, что прозвучала в его голосе.
Чувство было новым и неприятным, отчего в груди поднялась волна возмущения, призывая подняться с кровати, несмотря на боль. Старческая ладонь, опустившаяся на плечо, легко удержала его на месте.
— Жив, — подтвердил старик. — Я же сказал, ты еще очень долго не умрешь. Просто теперь не под своим именем. Имя тебе выберут новое, соответствующее статусу будущего Верх…
— Нет! — Денис скинул чужую руку и, поднявшись, обернулся к старику. — Мне не нужно чужое имя. Мое вполне устраивает. Я… Я не…
«Не Калки и не собираешься повторять его ошибки», — промурлыкал голос в голове и довольно рассмеялся.
— Я не!.. — слова застряли в горле.
Денис зажмурился и замотал головой, не желая соглашаться со своей участью. Еще не совсем понимал, что для него приготовили, но их планы сразу не нравились. А беспомощность внутри него расправляла скользкие щупальца, тянувшие наружу жуткие воспоминания из прошлого, о котором он никогда не помнил.
Отец, дождавшись, пока мать уйдет умываться, забирает младенца из кроватки и со словами «Я должен сделать хоть что-то!» уносит того к машине. Но операцию провести не дадут — сначала друг откажется ассистировать, потом и вовсе сдаст главврачу. Дениса положат в детскую реанимацию, а потом, когда ему неожиданно станет лучше, перевезут в Нью-Йорк ждать подходящего донора.
Видение сменилось неожиданно. В новом мама с припухшими от постоянных слез глазами склоняется над ним и, поправив сползшую кислородную маску, шепчет: «Все хорошо, малыш. Все будет хорошо». Ее надежды не оправдаются. Денис умрет в тот же вечер, а она до утра просидит рядом с трупом повторяя свою глупую мантру.
В следующем родители появились вместе — рядом со свежей могилой. Стоят порознь, стараясь не смотреть друг на друга, и мысленно корят себя в смерти с рождения обреченного ребенка. Потому что оба виновны в его болезни, но и невинны тоже. И отец, вроде бы понявший это, протягивает руку к матери, но она отмахивается.
— Все конечно, — черные локоны вздрагивают крыльями испуганной птицы. — Возвращайся к…
Бешено стучащее в груди собственное сердце заглушило ее последние слова. Денис широко распахнул глаза, желая избавиться от ненавистного видения, но все равно увидел, как мать уходит прочь от отца, понял, что они больше никогда не будут вместе. Его смерть разрушила не только их брак, но и жизнь тоже. Имеет ли он теперь право на свою собственную? А зваться именем, данным ими при рождении?
Он вновь зажмурился и принялся растирать грудь кулаком, как в ту ночь после кошмара. Словно вместе с болью физической можно было унять боль душевную, вызванную странными видениями. Но ведь Денис никогда не умирал ребенком. Он ведь здесь. Здесь и сейчас. Он настоящий! Нельзя же выдумать себя самого! Но ни одного воспоминания, подтверждающее обратное, как назло, не приходило в голову, хоть бейся ею о стены, хоть дави кулаками.
— Денис! Де-е-енис! — по левой лопатке постучала детская ладошка, а стоило обернуться, как в лицо ткнули вытянутым на руках щенком немецкой овчарки. — Давай себе оставим, а?
В соседнем доме у художника Эмилио за месяц до этого овчарка принесла щенят с браком, но хозяин решил от них не избавляться, а просто раздать в добрые руки. Но отец щенка оставить не разрешил — арендодатель кота-то со скрипом завести разрешил, про собаку и речи не могло быть. Но пятилетний брат не хотел этого понимать и демонстративно плакал, стоя в центре гостиной, специально не давая родителям себя жалеть. Успокоился он лишь, когда Денис пообещал подарить ему любого щенка, как только они обзаведутся собственным жильем. Уставший плакать братишка, конечно же, согласился и еще долго потом, шмыгая носом, рассказывал, какой замечательный пес у него будет.
Точно! Илья! Родители не разойдутся из-за Ильи — семье ничего не грозит! От этой мысли по телу разлилось приятное тепло, вернулась обычная уверенность, и Денис, открыв глаза, произнес:
— Нет, я не позволю вам выбрать мне имя, — в собственном голосе эхом отразилось рычание псов, как еще тихое, но отчетливое предупреждение насылающим странные видения.
Старик некоторое время внимательно рассматривал его сквозь щели сощуренных глаз, потом с уважением кивнул.
— Хорошо, — сказал он. — Имя можешь оставить. Но только имя.
Глава 18. Братья
Сбегать Денис не планировал. После ежедневных испытаний, всякий раз непременно новых, сил не хватало, чтобы просто обдумать происходящее. Храмы, залы, места силы, подземелья, целебные источники. Ритуальные чаши всех цветов и размеров. Люди, маски, почти всегда черные одежды. А еще огонь. Огонь, что ласковым щенком лизал пальцы, довольный его возвращением. Возвращением куда? Этого Денис тоже не знал, только объяснять не торопились.
Торопились кем-то признать, возвеличить и явить миру как наследника Верховного Творца. Потому что Денис, оказывается, умудрился убить того гиганта, собиравшегося обидеть Илью. Векши, так звали синекожий народ из иного мира, требовали выдать им убийцу телохранителя принцессы Шантьяхти-хи, грозя в случае невыполнения этого условия разорвать мирный договор. Как ему поможет признание кем-то там, Денис не понимал, но чем ближе был день встречи, тем чаще его дергали для разных ритуалов, тем сильнее он уставал, и росло желание, позволить векшам себя убить.
