Сердце болезненно сжалось, и Денис, подгоняемый нехорошим предчувствием, прошел к шкафу и потянул ручку на себя. Вверху на перекладине две вешалки: потертые пиджак и юбка, должно быть, школьная форма, и белоснежное платье, слишком шикарное для почти пустого шкафа, но в самый раз для маленькой принцессы. Последняя сидела в углу, зажав уши руками и беззвучно плакала. Денис склонился к ней и погладил по светлым волосам.
— Что случилось?
Ему не ответили, на жест не отреагировали, как будто для девочки его не существовало.
«Ты всего лишь проекция, — подтвердил демон Максвелла. — Она тебя не видит и не слышит, зато ты ее вполне».
— Кто она? — спросил Денис, но имя само всплыло у него в памяти. — Лана… Девочка из череды вероятностей.
«И твое сердце».
— Что? Мне?.. Мне надо вернуть ее?! Как это вообще возможно? И что мне с этим делать?!
«Ничего особенного. Просто не убирай ладони с ее головы и пожелай…»
— Нет! — Денис отшатнулся. — Не-ет. Это же… Это же живая девочка! Так нельзя!
«Почему нет? Думаешь, от хорошей жизни она прячется в шкафу? Обычно так поступают в случае опасности, которая уже в доме. Так какая разница, кто доберется до нее первым? Но ты хотя бы вернешь себе сердце и сможешь призвать Изначальное Пламя, чтобы защитить свою семью. Не забыл еще о них?»
Не забывал ни на миг, вот только не хотел защищать их такой ценой. Да и они не поймут, не примут, не простят, а если и простят — он себя уже не сможет. Должен быть другой выход. Должен…
— Не могу, — снова повторил Денис.
«Сделай! — зашипело в голове Изначальное Пламя, само зажглось на кончиках пальцев, заставило протянуть руки к девочке. — Выпей ее силу. Пожри ее душу. Верни себе сердце!»
Он почти прикоснулся к ней. Почти сдался. Почувствовал, как она дрожит от страха и слез. Маленькая, беззащитная. Такую легко сломать неосторожной руной, дуновением чужой силы. Ломать не хотелось — хотелось, наоборот, защитить. И ее, и свою семью, и жриц реки, и даже… Нет, защищать творцов не хотелось, разве что Мигеля, но что может угрожать самоуверенному барчонку? Жрицам Денис уже помог, значит, остались только родители с Ильей и еще вот Лана.
— Ты поможешь ей, — уверенно сказал он и силой воли убрал огонь с пальцев. — И моей семьей тоже. Защитишь их всех от творцов и их коварства.
«С чего мне так поступать, дружок? Я и так слишком много для тебя сделал».
— С того, что за столько лет ты мог выбрать любого творца, а достойные, уверен, были. Но ты ждал меня. Ждал, чтобы попросить стать твоими руками и голосом, чтобы я спустился с тобой в Подземелье. Потому что спускаться один ты боялся.
Демон в голове заливисто рассмеялся, и в голосе его не было фальши. Однако Дениса это не смутило, и он продолжил:
— Знаю, звучит смешно, но ты и впрямь боялся. Не мертвую Сонг Вей, не запертую в ней богиню Сарасвати, не даже встречи с рекой — ты боялся того, что сделал. И тебе нужен был тот, перед кем ты сможешь оправдаться и у кого будет право тебя простить. Право равного. Но я еще мал и глуп, а потому, если хочешь, чтобы я вырос, чтобы стал тем, кого ты столько ждал, ты поможешь им. Поможешь Лане. Поможешь моей семье. И мне ты тоже поможешь. По-моему, хорошее предложение. Много лучше того, что ты предлагал, согласен?
«Настолько, что невозможно отказаться!»
На пальцах вновь вспыхнуло Изначальное Пламя, и пока мальчик пытался его погасить, рука потянулась к девочке, коснулась ее головы.
— Нет! — с ужасом заорал Денис и, отшатнувшись, потерял равновесие.
Прежде, чем он упал в темноту, Лана подняла на него свои бездонные синие глаза и спросила: «Калки?»
Удар о каменный пол Храма Огня отозвался болью в спине и затылке. Пока Денис лежал, зажмурившись и закусив губу, чтобы не заорать, рядом прозвучал самодовольный голос Густафа Маркони.
— Пес не ожил! — провозгласил глава Конклава Огня. — Мальчишка не Калки.
Эхом по залу пронесся шепот: «Не Калки. Мальчик — не Калки».
— Не Калки, — повторил Густаф, — но зашел слишком далеко для обычного безродного. Думаю, его семью стоит проверить, чтобы найти источник этой силы, которая в будущем вполне может пригодиться Шамбале.
— Думаю, тебе стоит оставить мою семью в покое, если не хочешь огрести, — открывая глаза, сказал Денис.
С трудом он поднялся на ноги, осознав, как много всего успело произойти за сегодняшний день, как сильно он устал из-за этого. Ничего, ту малость, что осталась, он выдержит, потом заберется в исцеляющий источник и уснет прямо в воде. И пусть делают с ним, что хотят. Сейчас главное дозваться бога Огня, предпочитающего зваться демоном Максвелла, чтобы тот…
— Ты забыл, кто перед тобой?! — прогремело по залу Изначальное Пламя — Агни не заставил себя ждать, и его горячая лапа опустилось на плечо Дениса.
Густаф вздрогнул, но не торопился отвечать.
— Слово мое — закон, — губы Дениса растянулись в зловещей улыбке.
Пламя в ритуальных чашах вспыхнуло, пошло искрами к потолку. Маски членов Конклава Огня дрогнули, и скрывающиеся за ними люди поспешили подтвердить:
— Слово твое — закон.
— Так внемлите слову моему! — звонко рассмеялся демон, но вдруг оскалился. — В венах моих — Изначальное Пламя. Пившие кровь мою силу пламени того познали и думают, что теперь ведают. Эхо пламени живет в вас теперь, чем громче кричите, тем сильней обжигает, да греть не греет. Кровь моя дальше ушла, да там и взросла, чтобы мне вернуться и слово свое сказать.
— Слово твое — закон!
— Слово мое — закон, да кровь драгоценна. Кто кровь мою прольет, тому призвать в себя Изначальное Пламя да выгореть!
На последних словах огонь в ритуальных чашах почти погас, тлея на самом дне. И зал погрузился в кромешную темноту, в которой никто не посмел зажечь свет.
— Вижу, не приняли вы слово мое. Да забудете легко, что оно было услышано. Только слову моему, чтобы законом стать, озвученным быть не требуется. И сколько б не искали лазейку, сколько б не затыкали уши — все одно! Кто прольет мою кровь — выгорит. Я все сказал.
Пламя вновь вспыхнуло, чтобы погаснуть совсем. Демон Максвелла убрал свою горячую лапу с плеча Дениса, отступил во тьму и исчез. Ноги подкосились, и мальчик едва удержался, чтобы снова не упасть на пол. Нет, падать было нельзя. Не после таких громких слов, особенно потому, что от того, как он будет держаться, зависела жизнь его семьи.
Свет вернулся не сразу. Первым огненный шар на своей руке зажег Лин Вей, но остался стоять на месте, не торопясь взять под защиту ученика. Следом за Верховным Творцом остальные тоже стали зажигать пламя в своих ладонях, и вскоре зал вновь превратился в зловещий карнавал теней, мерцания и бликов. Творцы не были напуганы, но озадачены уж точно. Сильнее прочих произошедшее не нравилось Густафу Маркони. Он стоял чуть впереди остальных, и пламя в его руке шло рябью и искрилось.
