* * *
Гром Джим Уэйд
Глава I. Статуэтка
Сингапур, как кончик пальца Азии, протянулся к экватору к северу от Суматры, и представлял собой плавильный котел во многих отношениях. Это был настоящий космополис – и тропическая жара. Со всех концов Востока люди всех мастей стремились в Сингапур, и в ослепительной, дрожащей жаре их лоск цивилизации таял. Между Бомбеем и Борнео могло произойти все, что угодно, от магии йогов до убийства возле больших доков в шумном прибрежном районе.
Герцога Солента, однако, в этот час в порту не было. Он расслаблялся на подушках закрытого седана – необычного транспорта в этом климате, – который мчался под сенью высоких тамариндов, окаймлявших пыльную дорогу красной глины. Пот блестел на его темном лице под пробковым шлемом, хотя он был одет в костюм из самого тонкого белого полотна.
Он повернулся к стоявшему рядом человеку – тощему, лысому, с хищным лицом стервятника.
– У тебя уже готов хлороформ, охотник?
– Он у меня.
Снова наступила тяжелая тишина, нарушаемая только гудением мотора и отдаленными криками кули, работавших на затопленных рисовых полях, по которым теперь петляла дорога. Юнцы в лохмотьях гнали стадо буйволов, чьи огромные рога вырисовывались на фоне сверкающего голубого неба. Слева над группой пальм кружили цапли.
Наманикюренная мясистая рука Солента легонько скользнула по лбу, словно желая стереть крестообразный шрам. Если бы не этот шрам герцог был бы красив.
Солент был евразийцем со слегка раскосыми глазами на выразительном загорелом лице. И, как это часто бывает, у него были пороки двух рас.
Двое других мужчин, широкоплечих и молчаливых, сидели на переднем сиденье. Солент кивнул в их сторону.
– Они знают, что делать?
– Знают.
– Мы должны быть уверены, что добудем статуэтку, – напомнил Солент.
– Не беспокойся о том, что Гэлбрейт отказывается говорить, – прорычал Квестер, и на секунду его рот неприятно скривился. Солент посмотрел на него с презрением.
– Профессор Гэлбрейт даст нам нужную информацию, но пытки совершенно излишни, – сказал он. – Мы используем скополамин – сыворотку правды.
Квестер похлопал себя по спрятанной под мышкой кобуре.
– Но и «пушки» пригодятся. Я…
– Ты полагаешься на оружие, – насмешливо заметил Солент. – Иногда оно просто необходимо. Но в этот раз позже, – он нахмурился. – Пушки нам понадобятся. Но не сейчас.
– Я не верю в зарытые сокровища, – проворчал Квестер.
Раскосые глаза Солента закрылись.
– Твои убеждения совершенно не важны, Охотник. Гэлбрейт – известный археолог. В прошлом месяце, когда он был в Индокитае в экспедиции, он заболел лихорадкой и в бреду рассказывал о затерянном городе и сокровищах. Мне об этом доложили, – улыбнулся евразиец. – У меня много… друзей. Есть определенные причины, по которым я убежден в правдивости слов Гэлбрейта. Я точно знаю: много лет назад профессор Гэлбрейт нашел затерянный город где-то в Африке. Я проверил и узнал, что он действительно ездил в Африку тогда, но никогда не рассказывал о своих находках. А в бреду он говорил об огромном сокровище и об обещании никому не рассказывать о нем, если только в этом не возникнет необходимости. Что ж – необходимость возникла. – Солент снова коснулся шрама на лбу. – Мы планируем получить… целое состояние, гораздо большее, чем просто сокровище… Хотя, как я уже объяснял, она нам понадобится.
– Статуэтка?
– Гэлбрейт привез ее с собой из Африки. Он никогда не выпускает ее из виду, даже когда путешествует. Взял его с собой в Индокитай. А теперь, он возвращается в Сингапур, и она будет в его машине. Мой человек телеграфировал, чтобы подтвердив это.
Герцог замолчал, вглядываясь вперед. Вдалеке, окутывая дорогу, висело облако красноватой пыли.
– Думаю… – он взял полевой бинокль. – Да, – он наклонился к водителю. – Поворачивай машину… мао! – рявкнул он.
Седан замедлил ход, заманеврировал и замедляя ход.
– Пусть они догонят нас, – приказал Солент. – Тогда…
– Все это очень странно, – пробормотал Квестер. – Сокровищ должно хватить. Вы сказали, что там будут золотые самородки…
– Золото лишь средство для достижения цели, – заявил Солент. – Настоящее сокровище, что-то другое. Оно ценнее золота… – герцог помедлил, – для некоторых.
– Хорошо. Вы – босс. Самолет готов, ребята готовы, и у нас есть все-от пулеметов до гранат. Все, что нам нужно, это наркотики от Гэлбрейта.
– Ты получишь его, – сказал Солент, наблюдая, как другая машина обгоняет их.
Это была обшарпанная туристская модель, вся в пятнах ржавчины и заваленная оборудованием. За рулем сидел мальчик-туземец, судя по манере вождения безрассудно презиравший человеческую жизнь, а рядом с ним одетый в льняное полотно старик, карликового роста.
– Гэлбрейт, – пробормотал Охотник себе под нос.
– Да. Подожди, пока мы не доберемся до какого-то пустынного местечка.
Машина Солента следовала за машиной профессора в сторону Сингапура. Вскоре они миновали мост, где желтые воды пенящегося в разливе ручья сбивали с берегов клочья плавучего мха, ростки сандалового дерева и тамаринда. Мимо, громко щелкнув клювом, пролетел здоровый баклан.
– Сейчас! – сказал евразиец.
Мгновенно седан рванулся вперед, обгоняя открытый автомобиль. Послышался скрип тормозов, заскрежетал металл о металл, и машина Гэлбрейта съехала в канаву, окаймлявшую дорогу, и остановилась, наклонив капот. Брызнула мутная вода, поднялось облако мошкары.
Все получилось, как и рассчитывал Солент, идеальное место для похищения. Благоухание гибискуса и пурпурных огненных деревьев тут было очень сильным, а заросли надежно заслоняли дорогу. Во внезапно наступившей тишине стрекотание сверчков действовало на нервы.
Солент ждал в седане, держа одну руку на пистолете. Но ему не пришлось использовать оружие. От шофера Гэлбрейта Охотник избавил, ударив его стволом пистолета по голове. Ученый, как ни странно, не шевельнулся, но его маленькие блестящие глазки настороженно поблескивали. Он сразу понял, что происходит.
– Эти вещи не представляют ни для кого ценности, – сказал он Охотнику, угрожавшему ему револьвером. – Кроме моего музея.
– Заткнись и убирайся, – приказал Охотник.
– Принеси статую, – крикнул Солент.
У ученого перехватило дыхание. Уже собираясь выйти из машины, он тут резко развернулся и потянулся к приборной панели. Но к его лицу прижали комок пропитанной хлороформом марли, и после нескольких отчаянных попыток он успокоился.
