Руки Уэйда были скованны за спиной. Прежде всего он перевернулся на спину и согнул ноги пополам, подтянув колени к подбородку. Без особого труда он перекинул скованные руки через ноги, так что они больше не были неловко вывернуты за спиной. Цепь все еще соединяла их с лодыжками, но, согнув колени, Уэйд мог ослабить натяжение.
Резать или ломать бронзу было нелегко, особенно без рычага или зубила. Но наручники могли и так соскользнуть с рук Уэйда. Во всяком случае, пока его руки не освободятся, он мало что сможет сделать. Но, по крайней мере, он мог вырваться из оков. Конечно, это не поможет ему выбраться из Лабиринта, но зато даст свободу действий.
Кожа содралась с костяшек пальцев, когда Уэйд освободился от наручников. Даже для его тренированного, гибкого тела это было трудно. Но это можно было сделать.
Дело сделано! Теперь руки Уэйда были свободны! Не колеблясь, он принялся за кандалы на ногах. Их нельзя было снять, как наручники. Замки должны быть вскрыты.
Миггс не успел бы сделать эту работу быстрее. Через пять минут Уэйд был свободен и встал, потягиваясь. Его затекшие суставы громко хрустнули. Он огляделся.
Ни звука – ничего. Каков был следующий шаг? Оружие?
У него оно было. Цепи. Уэйд, держа их в одной руке, бесшумно двинулся к источнику тусклого света. Его сандалии бесшумно ступали по камню.
Он завернул за угол коридора. Высоко на стене, на полке, расположенной вне досягаемости любого заключенного, горела лампа. Коридор здесь разветвлялся на три тоннеля, вдоль каждого из которых через равные промежутки располагались лампы. Лабиринт – Лабиринт, из которого никто никогда не выходил, и в котором все проходы вели к центру – логово Минотавра.
Откуда-то издалека донесся слабый шепот. Он становился все громче, отдаваясь эхом по туннелям, пока не превратился в зловещий рев.
Это был рев быка.
Когда рев стих, раздался еще один звук, приглушенный гром, который Уэйд не узнал. Это было похоже на стук невероятно огромного барабана.
Пальцы Уэйда крепче сжали бронзовые цепи. Он застыл, как статуя, все еще прислушиваясь.
И вот он услышал шум воды – стремительный, безумный.
Казалось, он доносился из левого коридора. Повинуясь внезапному порыву, Уэйд поспешил туда. Лампы то и дело вспыхивали. Не прошло и нескольких минут, как туннель разветвился; на этот раз с правой развилки донесся приглушенный рев потока. Она казалась близко.
Он был совсем близко. Проход заканчивался у подземной реки, которая быстро текла и исчезала в зияющем отверстии в каменной стене. Дорога обрывалась здесь, понял Уэйд и, пожав плечами, повернулся, чтобы вернуться.
Он миновал первую развилку, когда снова услышал рев быка. На этот раз он прозвучал много громче. И еще громче был глухой гул барабана.
Далеко в туннеле показалась чудовищная фигура. Это был человек с рогатой, уродливой головой быка.
Жрец! Значит, это была часть тайны Лабиринта – жрец в маске быка! Мужчина остановился при виде Уэйда и поднес к губам трубу. Из него донесся ревущий, пронзительный рев.
Вместо ответа раздался грохот барабанов. Вслед за священником послышался стук копыт. Из-за поворота коридора хлынул поток быков!
Они полностью заполнили проход, яростный, рогатый поток, который вот-вот должен был безжалостно обрушился на жреца, который, казалось, не осознавал опасности. Он поднес трубу к губам и снова дунул. Барабанный бой превратился в оглушительный рев.
Так вот в чем был секрет! Стадо свирепых быков, обученных убивать по приказу жреца! В коридорах Лабиринта мало кто мог ускользнуть от нападения зверей.
Тем не менее священник был вооружен, заметил Уэйд. В руках у него было копье, а на боку – нож. Слепая, жуткая маска быка злобно уставилась на свою жертву. И снова труба сымитировала рев.
Стадо с грохотом двинулось дальше. Но они не причинили вреда священнику. Они проскакали вокруг него справа и слева, как ручей, разбивающийся и обрушились на Уэйда, беспорядочно бодая рогами и стуча копытами. Гром их копыт оглушал эхом от стен.
Ни полки под потолком, ни ниши в скале, где мог бы укрыться Уэйд, тут не было. Гром подумал о подземной реке. Если бы он мог вернуться к ней и броситься в нее…
Затем, у него родился план. Это был достаточно отчаянный план, чтобы казаться почти полностью безнадежным. И если это удастся, катастрофа может обернуться триумфом. Прежде всего, нужно было убить священника!
Быки двинулись дальше. Их не меньше сотни, решил Уэйд. Они шли тесно прижавшись друг к другу, что ни один человек не смог бы выжить или удержаться на ногах среди них.
Но не на них!
Это все равно что пытаться пересечь реку прыгая с льдины на льдину! Но сейчас не было времени думать об опасности или о возможности провала. Времени оставалось ровно столько, чтобы мчаться навстречу этой лавине рогатой смерти, собрав все силы для отчаянного прыжка.
Высоко в воздух взлетел Уэйд, и первая волна стада оказалась под ним. Он приземлился на покачивающуюся лохматую спину, почувствовал, что падает, и прыгнул снова, прежде чем его успели стряхнуть с ненадежной опоры. Злобно взметнулись рога. Угрожая ему со всех сторон. Но быки на мгновение потеряли Уэйда из виду, и яростная волна понеслась дальше.
Когда-то, в Вайоминге, в Соединенных Штатах, Джим Уэйд знал старого кучера дилижанса, который славился тем, что управлял повозками, запряженными волами. Старый Кирам Хаггарт, щелкая кнутом, вскакивал и бежал по спинам быков, легко перепрыгивая с одного на другого.
Это можно сделать. А теперь, в узком туннеле, звери были так тесно прижаты друг к другу, что Уэйд не смог бы упасть между ними, даже если бы попытался.
Годы акробатических тренировок помогли ему благополучно перебраться через стену острых, раскачивающихся рогов. Нельзя было останавливаться ни на мгновение…
Глава XIV. Из пасти смерти
Быки ушли в левую развилку прохода. Уэйд бросился вперед отчаянными прыжками, бронзовые цепи собрались в клубок вокруг его кулака. И вдруг – невероятно – под ним промчались последние быки табуна, Уэйд спрыгнул на пол коридора, затуманенный облаками пыли, поднятыми бесчисленными острыми копытами.
Жрец в недоумении уставился на него. Потом побежал вперед, подняв копье. На камнях валялась брошенная маска быка. Цель была достигнута, теперь жрец был только обузой. Смуглое, свирепое лицо «пастуха» скривилось от ненависти.
Уэйд метнул вперед скомканную, тяжелую массу бронзовой цепи, которую держал в одной руке. Одновременно копье метнулось в него, срезав полосу кожи с его плеча. Гром упал.
Но он мгновенно вскочил на ноги, с обнаженным ножом ожидая нового нападения жреца. Но атаки не последовало. Жрец лежал неподвижно, его лицо превратилось в кроваво-красную маску в том месте, где бронзовый снаряд раскрошил плоть и кости.
