Вниз по направлению к форту устремилось три самолета, пулеметы заикались пламенным пением смерти. Мумин стоял неподвижно, с автоматом в руке. Вокруг него его люди падали, как опрокинутые свинцовые солдаты. Самолеты взмывали вверх, кружили, снова опускались. Бомба упала на землю, взорвалась, подняв гейзер сухой земли среди арабов.
Внезапно мумин выкрикнул команду. Его люди бросились врассыпную к своим лошадям, привязанным за рухнувшей внешней стеной. Через две минуты лагерь опустел, если не считать неподвижных тел. Оседлав коней, арабы рассыпались, став трудной мишенью для преследующих их самолетов. Все они галопом помчались на юг, к аравийской границе.
Капитан Хардинг вытер с лица кровавый пот и тихо выругался. Он обернулся как раз вовремя, чтобы поймать падающего белого человека, который прибежал в форт в поисках убежища. Свободный халат был пропитан алым, тюрбан свободно болтался. Часть его подола была оторвана, чтобы сделать импровизированную повязку вокруг талии мужчины.
Хардинг рявкнул что-то своему ординарцу, и тот поспешил за водой. Судя по звуку, один из самолетов садился. Остальные обстреливали бегущих арабов.
Капитан вытер кровь с губ раненого.
– Потерпи еще немного, старина, – подбодрил он. – Теперь эти голодранцы пустились в бег.
Псевдо-араб глубоко вздохнул, морщась от боли. Его затуманенные глаза внезапно заблестели.
– Нет, – выдохнул он. – Я умираю. Передайте это сообщение. Алексу Иллариону – Порт-Саид. Эрик Годой… – Его голос стал хриплым. – Человек из Басры по имени Клет…
Вот и все. Он слишком долго ждал, чтобы заговорить. Теперь смерть вцепилась в него неумолимыми когтями, и он упал навзничь, его глаза остекленели.
Хардинг медленно опустил его тело на землю. Он почти не слышал криков своих людей или резких вопросов офицера с одного из самолетов. Имя «Алекс Илларион» задело знакомую струну в его мозгу.
Внезапно он вспомнил. Илларион был представителем в Порт-Саиде Грома Джима Уэйда.
Седые брови Хардинга сошлись на переносице. Его морщинистое, суровое лицо, загоревшее под солнцем пустыни до цвета красного дерева, казалось стало чуть бледнее. Теперь он догадывался, что это был не просто пограничный рейд арабов-мародеров. Это было нечто гораздо важное, иначе беглец не упомянул бы имя Иллариона.
Капитан встал, прищурив глаза. Он должен передать сообщение. Надо было лететь в Амман, чтобы доложить начальству, Генеральному штабу, что было нетрудно устроить. В любом случае, начальство захочет точно знать, что произошло в форте. Еще до захода солнца Хардинг летел над пустынной, выжженной солнцем страной к столице Трансиордании…
Его прием был более чем разочаровывающим. В штабе Гардинг представил свой доклад и многое другое. Он рассказал о странном переодетом белом человеке, который в отчаянии вырвался верхом из Саудовской Аравии и чьи последние слова были столь таинственными.
Полковник Мортон, краснолицый старик с седыми усами, командовавший постом, выпятил нижнюю губу и осмотрел на свой штаб.
Хотя солнце уже село, в большой пустой комнате было душно. Электрический вентилятор жужжал в тщетной попытке рассеять жар. Все, чего он достиг, – это атака с воздуха на рои летающих насекомых, которым всегда удавалось проникнуть сквозь защитные сетки.
Хардинг молча сидел, оберегая свою раненую ногу. Рана оказалась несерьезной. Кость была только оцарапана, а не раздроблена, как он ожидал. Но на какое-то время ему понадобится костыль.
– Я думаю, вы придаете этому инциденту слишком большое значение, капитан, – сказал полковник Мортон. – Этот человек, кем бы он ни был, попал в беду. Но это, конечно, не имеет международных масштабов. В конце концов, пограничный рейд…
Он позволил фразе повиснуть незаконченной.
– Я не предлагаю карательную экспедицию, сэр, – объяснил Хардинг.
Мортон потеребил усы.
– Конечно! Конечно! Мы заключили мир с Саудовской Аравией после подписания договора в тысяча девятьсот тридцать третьем году. Но осталась вражда, и до сих пор мы на грани войны. При нынешних условиях мы не можем провоцировать неприятности. Бедуины – беззаконные налетчики. Во всяком случае, некоторые из них. Они живут согласно своим обычаям. Они возмущены вторжением.
– Вы хотите сказать, что этот человек мог быть шпионом?
– Я этого не говорил. Конечно, это возможно, но он должен был что-то сделать, чтобы вызвать антагонизм. Вы говорите, что мумин вел арабов?
– Да, сэр.
– Ну, мы никогда не вмешиваемся в религиозные проблемы без необходимости. Пусть джихад и священные города ислама остаются в Аравии. Лучше оставить это султану Нефуда. Это в его юрисдикции.
– А как насчет сообщения, сэр? – настаивал капитан.
Мортон задумался.
– Будет составлен отчет.”
Губы Хардинга гневно дрогнули.
– Могу я напомнить вам, сэр, что Алекс Илларион известен как агент Грома Джима Уэйда?
– Человека гражданского, если не вовсе легендой, – возразил полковник. – Я слышал слишком много историй об этом человеке, Уэйде. Он авантюрист, солдат удачи.
– Не совсем, – возразил капитан. – Он проделал хорошую работу. Как гражданское лицо, правда, но он разбил опиумное кольцо в Туркестане, уничтожил рабовладельческую империю в Индокитае.
Мортон сделал нетерпеливый жест.
– Знаю я все истории. Читаю газеты. Но этот человек – гражданское лицо, а это – официальное дело. Я не понимаю, почему вопросы не должны решаться в установленном порядке.
Улыбка капитана Хардинга была мрачной и безрадостной. Полковник Мортон, как он знал, был отличным человеком, хорошим солдатом и стратегом, но он жил в Аммане. Он не провел много лет в пустынной местности, каждый день общаясь с туземцами, и у него не было того странного шестого чувства, которым обладал сам Хардинг.
Внешне это был просто пограничный рейд. Мертвый белый человек не нес при себе никаких документов. Он мог войти в Мекку, запретную для белых, или иным образом оскорбить религиозные догматы арабов. Однако мусульмане не были дикарями. Они были культурными людьми, как и их жрецы.
Кочевые племена были достаточно свирепы, но, несмотря на это, капитан Хардинг знал, что столкнулся с тайной, возможно, одной из жизненно важных. Трансиордания была буферным государством, где мир был важен.
– Очень хорошо, сэр, – сказал Хардинг. – Я сделал свой доклад. А теперь я хотел бы подать заявление на отпуск.
Мортон был проницателен.
– Порт-Саид, да? – спросил он. – Ну, это не мое дело. У вас скоро отпуск, и я немедленно все устрою. Может быть, мне удастся раздобыть для вас самолет. Посмотрим.
Полковник сдержал свое слово. Возможно, он тоже втайне чувствовал, что Хардинг прав, хотя официально не мог этого признать. Все должно было решаться в соответствии с правилами. Но на рассвете с амманского летного поля взлетел самолет. Направляясь на север и запад, через Палестину, он летел над голубыми водами Средиземного моря к Порт-Саиду.
