— Ладно, ладно! — взорвался Дракогриф. — Чего уж там... — Он догнал Мэта в два прыжка и встал перед ним. — Давай, левой ногой — мне на колено, правой взмах и верхом!
— Ты это о чем? — Мэт от неожиданности замер.
— О чем, о чем? О поездке верхом! Знаешь, малыш, для мага ты что-то туго соображаешь. Давай ко мне на спину! Ты сам никогда не догонишь этот камень!
— Это не твоя забота...
— Это мое крыло было придавлено камнем! Это для меня ты сотворил заклинание! На спину, братец! Уж не думаешь ли ты, что я захочу оставаться перед тобой в долгу?
— Ты мне ничего не должен, — резко бросил Мэт.
— Ну конечно, ничего, ты только вернул мне свободу и спас мне жизнь! Не говори, что это ничего! Давай взбирайся!
Мэт с опаской посмотрел на львиную спину: то, что произошло с той, которая ехала на спине тигра, могло бы произойти и ним, собиравшимся прокатиться на львиной спине. Но на самом деле выбирать не приходилось.
— Ну ладно, спасибо.
Мэт встал на колено дракогрифа и закинул ногу на спину зверя. Ушибленная нога побаливала.
— Ну теперь мы сровняли счет.
— Черт побери, сровняли, — рыкнул дракогриф. — Ну, браток, держись.
— Буду держаться, как пиявка, — пообещал Мэт.
— Ненавижу летать, — проворчал дракогриф, но его огромные крылья сделали взмах, потом последовал еще один и... они уже летели.
— О-о, я тебя понимаю. — Желудку Мэта этот полет явно не пришелся по вкусу. — Я бы сам предпочел ездить на поезде.
— И не думай, что тебе удастся меня объездить!
— Мне и в голову это не приходило. — Мэт глянул вниз и с трудом сглотнул, к горлу подкатила тошнота. — Ого, далеко лететь, да?
— Только до подошвы горы, а кусок, за которым ты охотишься, всего в ста футах под нами.
«Всего» сто футов казались Мэту огромным расстоянием. Он постарался вспомнить, что ему приходилось уже ездить на спине дракона, но это было слабым утешением.
— Не спустишься пониже? Мне надо оказаться рядом с ним.
— Ладно, но пеняй на себя, если я попаду в нисходящий поток воздуха. — Дракогриф заложил вираж и начал спускаться.
Мэт видел, как осколок, подскакивая, несется с уступа на уступ. Как раз на его пути оказался огромный валун, и Мэт мог бы поклясться, что осколок, врезавшись в такой валунище, разлетится на куски, — но осколок, подпрыгнув, весело покатился дальше.
— Неужели его ничто не остановит?
— Конечно, — раздраженно заметил дракогриф. — Он же заколдован.
Зверь, несомненно, был прав. Ведь четверостишие Мэта приказало осколку катиться, но в нем ничего не было сказано о том, чтобы тот остановился.
Осколок направлялся прямо на каменный столб, который стоял, наклонившись под таким острым углом, что трудно было себе представить, как он мог удерживаться в таком положении.
— Обойди вокруг! — закричал Мэт.
Ну-ка, камень, отклонись
И на месте покружись!
Мэт произнес эти слова очень осторожно, сконцентрировав все свое внимание на камне. Но на этот раз ему показалось, что сделать это гораздо легче. Камень медленно, но послушно отклонился от своего пути, обежал вокруг столба, скатился с края выступа и полетел вниз по склону.
— Смотри-ка, получается! — закричал в изумлении дракогриф.
— Ага, — пробормотал Мэт, — если я только вовремя произношу заклинание.
— А почему просто не приказать ему остановиться, а?
— Неплохая идея, — и Мэт нараспев произнес:
Камень! Стоп!
Остановись!
Ляг и больше не катись!
Он совершенно автоматически опять сконцентрировал все свое внимание на заклинании, но почувствовал, как много сил потратил и насколько ослаб. Почему же на этот раз потребовалось так выложиться?
Камень остановился так резко, что Мэту пришлось задуматься о силах инерции.
— Не могу поверить своим глазам! — Дракогриф опустился ниже, закладывая вираж прямо над камнем, а потом резко взмыл вверх. — Эй! Он же горячий! — заметил он с удивлением.
— Естественно! — закричал Мэт. — Вот что произошло со всей кинетической энергией, она вся перешла в тепло!
Камень светился тусклым красным светом.
— Такой горячий, что может подогреть воздух и дать восходящий поток, — проворчал дракогриф. — Ты в следующий раз, парень, предупреждай!
— Прости, мне и в голову не пришло... Я еще ни разу не творил такого заклинания.
— А ты не можешь прервать заклинание на полпути?
— Пока еще нет, — вздохнул Мэт. — Я еще не отработал заклинания на все случаи.
— Лорд верховный дилетант, — рыкнул дракогриф, — а теперь я могу спуститься вниз? Высота заставляет меня нервничать.
— Ой, конечно! Но не прямо здесь, ладно? Здесь будет сильная тяга назад.
— Смешной человек, — прорычал дракогриф, заложив очередной вираж, — возьми на заметку: мне нужно по меньшей мере ярдов сто, чтобы взлететь или приземлиться, если только, конечно, не понадобится резко спуститься вниз, но это очень вредно для здоровья.
— Я тебе верю, — нахмурившись, ответил Мэт, пытаясь решить для себя, будет ли его вопрос бестактным. Но любопытство взяло верх, как это обычно с ним случалось. — Послушай, ну... скажи, а для тебя это естественное состояние, я имею в виду полет?
— Гораздо более естественное, чем для тебя творить заклинания. — В голосе дракогрифа послышалось напряжение. — Я имею в виду, что лазанье по деревьям приходит к вам, обезьянам-переросткам, совершенно естественно, но разве это значит, что вам это нравится делать?
— Да, большинство из нас...
— Ой, только не говори мне о тех, кто любит это дело, — прервал его зверь.
Мэт почувствовал, что затронул щекотливую тему, и постарался быть поосторожнее:
— Да ладно! Ведь должны же быть и другие такого вида, как ты.
— Это не вид, все, что угодно, только не вид! — Дракогриф немного разозлился на Мэта. — Мы — гибриды!
Но Мэта уже понесло, и он продолжил:
— Но ведь должны быть и другие похожие на тебя.
— Если и есть, то, во всяком случае, я их не встречал.
Так, это объясняло многое.
— Дракогрифы рождаются не у мамы-дракогрифа и папы-дракогрифа, — угрюмо сказал зверь. — Маленькие дракогрифы появляются на свет, когда какой-нибудь меднолобый, подлый сукин сын — дракон, для которого его собственные похотливые чувства гораздо важнее совести, находит самку грифона во время течки, когда она бродит одна, — вот тогда все и случается, потому что самок грифонов гораздо больше, чем самцов.
