— Хватит. — Сэр Ги поднял руку. — Как ты знаешь, Мэт, никто не должен оскорблять своих союзников.
— А как насчет булавки в стуле? — ввернул Пак.
— Или невидимой руки, которая каждый раз дергает тебя за волосы, когда ты этого не ждешь? — в свою очередь предложил сэр Ги Ухмылка на лице Пака расползлась еще шире.
— Все лучше и лучше! Вот наконец перед нами стоит человек, способный по-настоящему проникать в суть вещей!
«Проникать в суть, чтобы заставить других людей выглядеть дураками», — подумал Мэт. Он никогда до сих пор не догадывался о такой черте характера сэра Ги. Но может быть, для воина это и лучше, чем кромсать своих противников на мелкие кусочки...
— Ты рассказывал мне о призраке. Он разговаривает с тобой?
— А? Что? — Сэр Ги попытался отвлечься от раздумий о некоторых грязных шутках, которые можно было бы разыграть и которые, несомненно, заставили бы Мэта содрогнуться. — Нет, он не разговаривал, и мне было трудновато понять, чего он хочет. Поэтому, когда он появился передо мной сегодня утром и было совершенно очевидно, что он страшно взволнован, я понял по его знакам и жестам, что где-то поблизости находятся наши союзники, которые могли бы присоединиться к нам, но они не могут его как следует рассмотреть.
— А я не мог сразу понять его, — нахмурившись, пожаловался Мэт.
И как только сэру Ги удалось разгадать значение жестов призрака в то время, как сам Мэт оказался в полном тупике? Иной, как теперь любят говорить, менталитет. Вот в чем дело. У сэра Ги было на что опереться — ход его мыслей, естественно, совпадал с мыслями призрака. Что не дано было Мэту. Совершенно.
Странно. Но призрак совсем не походил на воина.
— И ты решил помочь ему?
— Да. Из вашего с демоном разговора я понял, что яркое видение имеет какое-то отношение к тому, что может делать Макс, и попросил его перенести немного утренней яркости в призрак...
— Самая мерзкая неопределенность, — снова зажужжал Макс, зависнув между говорившими. — Такое впечатление, что он не имеет представления даже о таком слове, как «энергия», похоже, он и понять-то не способен, что это не что иное, чем способность двигать своими конечностями.
Сэр Ги метнул взгляд в сторону Макса, а Пак захлебнулся от смеха.
— Это что еще такое? Только что вылупившийся светлячок?
— Только что вылупившийся? — Демон прямо-таки закипел от возмущения. — А это кто? Что это за недомерок, который подшучивает даже над силами вселенной?
— Хо-хо-хо! Итак, ты — вселенная, не так ли, маленькая искорка? Тогда как насчет Солнца? Оно — твой ребеночек? Ребеночек, постоянно мешающий родственничку подрасти!
— Боже, какая тупость! — резко бросил Макс. — Ну как же Солнце могло родиться от меня, если я там был, чтобы наблюдать за процессом его рождения?
— Повивальная бабка Солнца? — завопил Пак. — Ну нет, этому самовосхвалению надо положить конец.
— Конечно, — пробормотал Мэт. — Как-никак самовосхваление — твоя область.
— Ты, маленький смертный, разговаривай с должным уважением! А я пока поубавлю энтузиазма у этого уголька! — Пак начал жестикулировать, и над демоном появилось маленькое дождевое облачко. Облачко сжалось, и потоки дождя ринулись вниз. Капли ударялись о светлячка и тут же испарялись.
— Странно, — нахмурился Пак.
— А чего же ты ожидал, глупый эльф? — пробулькал демон. — Ты, видать, не знаешь законов Бойля!
— Все будет по моему закону, и ты должен вскипеть! — Пак начал жестикулировать, но Мэт остановил его движением руки.
— Не надо ссориться, пожалуйста. — Мэту, как в страшном сне, представилась дуэль между духами Энтропии и Озорства. «Странно, но мне почему-то кажется, что эти два духа могли бы поладить друг с другом. А возможно могли бы и враждовать...»
Теперь Мэту удалось все-таки угадать конец истории сэра Ги:
— Итак, призрак отправился с Максом, я видел их вместе и наконец понял, что он ведет нас к тебе.
— И вот ты пришел, — ухмыльнулся сэр Ги. — В удачный момент, Мэтью! Расскажи, что с тобой произошло за это время?
— Объясни лучше, что нам делать с врагами! — резко выпалил Макс. — Маг, ты себе представить не можешь, что мне пришлось пережить, когда я был в руках этого человека! С трудом — одно задание в неделю, да и то такое простое, что его можно было бы выполнить с помощью булыжника и палки! Это вынужденное безделье привело к тому, что я теперь буквально киплю от нетерпения!
— Ты имел полное право предложить любое дело, какое сам бы пожелал, — рявкнул сэр Ги.
— А я и предлагал, но ты-то ничего не понимал! Ах, Маг, его способность схватывать науку прямо-таки обратно пропорциональна способностям школьника! Он может соперничать лишь с новорожденным! Все его представление об эксперименте сводится к тому, чтобы увидеть, насколько близко от мишени он может вонзить острие своей пики! Он, например, думает, что сила поля — это место, где армия расположилась на привал! А относительность — это прослеживание его родственных связей и отношений! И как ты мог оставить меня с таким типом?
— Успокойся, успокойся. — Мэт пытался вразумить светлячка. — Никто и не говорил тебе, что ты должен оставаться с ним.
— Ну а как я мог оставить его одного, если кругом столько зла?
— Совершенно спокойно, — со злостью парировал Пак. — От тебя все равно никакой пользы.
Демон издал один-единственный высокий звук, который буквально резанул Мэта по барабанным перепонкам, а потом начал переходить на все более высокие ноты. Мэт в панике закричал:
— Полегче! Полегче! Ослабь свой усилитель! Ты же знаешь, что в его миропонимание наука никак не входит! Он же на самом деле и представления-то не имеет о детерминизме.
Вопль демона резко оборвался на странном звуке, который скорее напоминал вздох напуганного до смерти человека:
— Шутишь!
— Это кто это такой? — язвительно спросил Пак, Мэт покраснел и, разговаривая с Максом, лишь мельком глянул на Пака:
— Я вовсе не шучу. Мышление в терминах причинно-следственных связей — достаточно современная идея, ты же сам знаешь.
— Современная? Это в каком смысле?
— Ну, где-то с Ренессанса все и началось. Конечно, классические греки это вообще-то умели и передали римлянам, но потом оно, скажем так, вымерло почти на тысячу лет и проявляло себя лишь на самом примитивном уровне — ну, например, если бить по двери тараном, она разобьется в конце концов. Потом Европа освоила геометрию, позаимствовала алгебру у мусульман, а такие ученые, как Коперник и Кеплер, заново открыли, что по следствиям можно узнать причины, которые привели к ним.
— Не хочешь ли ты сказать, что учителя этого рыцаря обладали недостаточными знаниями для преподавания истинной науки?
