Что и подтвердил, потрясенно выдохнув:
— Ты!
Я вежливо ответила:
— Трупов.
Гобби недоуменно оглянулся, пытаясь понять, с кем разговаривает отступник.
— Ты!!! — между тем, взревел лорд-вечный.
После чего, откинувшись на спинку стула, с сомнением и откровенным неверием произнес:
— Ты наша… Сотня проклятых неудачных экспериментов! Ты наша!
Он выглядел потрясенным до глубины души, которой у отступника не было. Потрясенным настолько, что едва ли мог говорить. Он поднимал руки, ронял их, потерял в процессе одно из своих колец и даже не заметил этого. Вскочил, прошелся по комнате, что-то бормоча, остановился, снова недоуменно оглядел меня, растер лицо руками, растопырил пальцы — посмотрел нам меня в щель между ними, выругался, опять же помянув все проклятые эксперименты. А затем решительно вернулся за стол, сел, деловито придвинув стул и скомандовал мне:- Так, иди сюда, недоразумение.
Но тут Гобби написал на листке:
«Риа?»
Отступник заметил это, глянул на меня и сообщил:
— Чтобы он тебя услышал, осознанно и эмоционально прикоснись к его щеке, внутренней стороной ладони. Нет, ну надо же, кто бы вообще мог подумать, что ты наша!
И он, достав из ящика широкий лист бумаги, начал стремительно писать на нем что-то. А я сделала как он сказал и прикоснулась к Гобби. Но ничего не случилось.
— А, мертвый он, с мертвыми не работает, уж извини, — бросил отступник. А затем сказал уже Гобби: — Свободен, зомби. Никаких договоров не будет, девочка наша. Сейчас шустро соображу, как спасти малышку, и мы возвращаемся.
Гобби торопливо убрал листок, на котором для меня писал, и вывел:
«Она воспитанница лорда Гаэр-аша, вы не можете забрать ее».
И подняв блокнот, продемонстрировал вечному запись.
Прочитав, лорд-отступник весело рассмеялся и насмешливо ответил:
— Послушай, маленький серый гоблин, в ордене Огня есть один непреложный закон — мы не бросаем учеников. Никогда. В случае крайней необходимости можем убить, сохранив отпечаток сознания, естественно, но бросить — нет. Ученики редкость, понимаешь? Огромная, невероятная, бесценная редкость. Видишь ли, мы берем в ученики тех, кто вызывает эмоциональный отклик, и как ты сам понимаешь, такое происходит крайне, крайне редко. У нас ведь чувств толком уже не осталось. Так что девочку я забираю в любом случае, кто-то из наших ее определенно очень ценил, значит она ценность для всего Ордена.
Гобби несколько секунд смотрел на вечного, вновь принявшегося что-то писать и чертить, а затем стремительно написал что-то в блокноте. Поднял, чтобы отступник прочел, но тот был слишком увлечен процессом, чтобы отвлекаться и тогда Габриэль постучал по столу костяшками пальцев.
— Кхмеээна! — выругался вечный, и поднял голову с вопросом: — Ну что еще?
А еще была надпись:
«Я знаю где находится ваш ученик!»
— Да неужели? — скривившись, издевательски переспросил отступник. — Слушай, умертвие, если бы у меня была крохотная, хотя бы такая малюсенькая надежда, что Ктар жив, я бы сейчас тут не сидел, я бы перерывал весь город в его поисках. Но моего мальчика больше нет… — голос вечного на миг оборвался, — иначе он ответил бы мне. Но есть хран. Я наиболее жестоким способом поубиваю всех, кто был причастен к его смерти сегодня утром, вернусь домой, подберу подходящее тело в хранилище и верну себе своего мальчика. Все. На этом проваливай.
Гобби остался сидеть, судя по взгляду на отступника мучительно подыскивая другие варианты решения проблемы. Я же не смогла промолчать и сообщила:
— Если вы говорите об ученике вечных, который сегодня был ранен, то он живОчень медленно отступник поднял голову и очень пристально посмотрел на меня. Секунду в его глазах плескалась ярость… через секунду она сменилась чем-то иным, а следом он, чуть прищурившись, протянул:
— Кровь и следы оборвались резко. Да, там боевые маги наследили, но Охурд, — отступник заметил в моих глазах немой вопрос и пояснил, — один из моих, — постучал себя по лбу, — величайший охотник своего времени, читая по следам, уверял меня, что Ктар исчез на том самом месте. Что его не переносили, не левитировали и прочее. И если принять во внимание его слова и ту свободу, с которой ты перемещаешься в Призрачных гранях… Ты вытащила Ктара?
Молча кивнула.
Вечный окинув меня восхищенным взглядом, произнес:
— Талантливая девочка. Но там крови было излишне много, кто исцелил моего мальчика?
И тут же, не дожидаясь ответа.
— Дааастел, — протянул лорд-отступник. — Тебя тоже он?
Я кивнула.
— Но как?! — откровенно недоумевая, вопросил вечный. — Я учел все — способности Дастела, помолвочное кольцо, и даже тот защитный браслет, что мальчишка сумел выпросить у родителей. Я все рассчитал!
Отступник полез под стол, извлек внушительный ватман, развернул, и вглядываясь в рисунки, схемы, надписи, продолжил:
— Место и время нападения, присутствие темного лорда, твою вечную охрану, и кольцо Дастел-Веридан. С ним было сложнее всего, но помог сам мальчишка, нацепив на тебя охранный артефакт. Знаешь, я гений, — вполне серьезно заявил вечный, — а все гениальное просто, и я просто натравил защитный артефакт на кольцо, используя фактор конечности энергетического резерва кольца.
Я подошла, встала возле вечного и тоже с интересом посмотрела на схему. Одно можно было сказать точно — отступник был великолепным художником. И судя по замыслу этого художника от меня должны были остаться рожки да ножки… в смысле голова, ноги и руки, которые должно было живописно разметать по всему залу команд.
— Ну как? — с интересом спросил вечный.
— Вы замечательно рисуете, — была вынуждена признать я.
Чуть прищурившись, лорд отступник произнес:
— Ничего личного, девочка, передо мной была поставлена задача, я ее выполнил.
Даже не спорила с этим, заинтересованно глядя на колонку значений и схем, расположенных под идеально нарисованным и уже не существующим кольцом Дастел-Веридан. Схема не просто описывала возможности кольца, она разложила их по значениям, способностям, энергетическому резерву, вероятностям реагирования. Такое не мог сделать не специалист, это была работа артефактора. Исключительно талантливого артефактора… а мне был известен только один такой.
Стараясь контролировать каждый свой жест, каждый звук и придав лицу безразличное выражение, я спросила:
— У вас при… хм… при себе еще и артефактор?
— Мм? — переспросил он.
Я указала на схему.
Взглянув на нее, отступник легко ответил:
— А, нет, артефактора нет, выкладка из старых записей. Артефактора я хотел завести одного, но человеческие слишком ограниченные, с ними ничего гениального не создашь, а среди наших артефакторов больше нет. Мир пошатнулся.
