Я с ужасом представила себе двухлетнюю девочку, которую отобрали от матери, а затем вспомнила это слово «шайгены», о них говорил лорд-Вечный. «Шайгены достигают способности перемещаться в сопутствующих мирах за счет частого, крайне частого перехода за грань смерти во время обучения». О, проклятая Тьма…
— Так, я смотрю кто-то побледнел, — глянул на меня Никас. — Риюська, не бледней, она выжила и стала шайгеном, причем одним из лучших в клане. Поэтому ее и нанял тот светлый эльф, для защиты будущего дарая ДарГарая. И собственно это стало началом конца и Тьмы и Хаоса.
Мы с Нортом молчали, ожидая объяснения.
Никас и объяснил: — Любовь, народ, любовь одна из самых сильнейших штук во вселенной. Аривиэль влюбился в свою телохранительницу, она безумно полюбила его. Она ради него придемонно набила морду самой Страсти, он, чтобы спасти ее сравнял с песком Хаоса, и отдал Тьму на растерзание жрецу дроу, когда богиня попыталась причинить вред его любимой.
После такого заявления мы с Нортом молча переглянулись, после чего снова внимательно посмотрели на Никаса.
— Долго рассказываю, да? — сообразил вампир. — Но просто без этого никак, должен же я был объяснить, почему бог Хаос оказался заточен в пески. Причем заточен качественно, прадед…эм… в смысле высший демон если что-то делает, то делает это качественно. Но у Хаоса оставался один шанс на миллион — кровь кошки. Владыка Ада просто не учел этого, так как на тот момент собственно о подобной возможности не знал.
Никас вернулся к своей каше, съел пару ложек и продолжил:
— В человеческих королевствах ее называют не иначе как Проклятая Калиан, а в Мирах Хаоса — Калиан-принесенная-в-жертву. Чувствуете разницу?
— Да уж, противоречивая историческая личность, — вставил Норт.
— Более чем, — усмехнулся Людвиг.
— Давай дальше, — потребовал Дастел.
Однако Никас немного помедлил, прежде чем сказать:
— Ты знаешь, вот тут все немного сложно. Причем сложность заключена в самих кошках — они не рожали без любви, кстати, поэтому почти поголовно вымерли. И вот с этой чувственной стороной восприятия мира, у них намешано еще что-то. И вот если кошка влюбляется и находится рядом со своим любимым, она не слышит зова Хаоса.
— Не совсем влюбляется, — протянул Людвиг, несколько извиняющееся глянув на Норта. — Все сложнее. Но ты в любом случае ее ваэрра, все совпадает.
— Что совпадает? — настороженно спросил Норт.
— Ну, — Никас несколько замялся. — Риа же влюбилась в тебя с первого взгляда, так? Ну в смысле там чуть другое — у нее с первой вашей встречи появилось уважение. У кошек вообще все на уважении основывается, у них так внутри племени испокон веков заведено. Но хотя знаешь, это нужно у дяди спросить, он в свое время интересовался отношениями Роана и Калиан и…
— Роан был ваэрра Калиан? — резко перебил Норт.
Я взглянула на него и вдруг поняла — он напряжен. Напряжен настолько, что на руках проступили вены, но внешне казался совершенно спокойным и это как-то… пугало.
— Нееет, — протянул Никас. — Если бы Роан был ее ваэрра, империя Хешисаи стояла бы и по сей день, вероятно, а в Мирах Хаоса продолжалась борьба между властвующими демонами и пытающимися отстаивать свои права темными лордами… Но ваэрра Калиан стал сам Хаос.
В комнате воцарилось потрясенное молчание.
Молчал Норт, скептически, причем не скрывая скепсиса глядя на Никаса, ну я молчала по понятным причинам, но в то же время отчетливо понимая, что лорд Эллохар явно ошибся сказав, что моим ваэрра является лорд Гаэр-аш, потому что ректор он вот точно не бог! И черное чувство юмора главы Некроса оно все-таки не настолько черное и в целом, несмотря ни на что о ректоре я могу сказать много хорошего, а вот о боге Хаосе похоже никто и ничего хорошего даже не вспомнит.
— Никас, ты понял, что сейчас сказал? — с насмешкой поинтересовался Норт.
Младший Блаэд широко улыбнулся и ответил: — Слушай, Дастел, все видели как вчера, когда твоя сладкая девочка сползла по стене вниз не подавая признаков жизни, ты отрастил себе длинные волосы и когти, стал выше ростом и подравнял черты лица до максимально хищного состояния. Сказать тебе, когда у темных лордов происходит откат в первобытную форму?
Казалось бы окаменевший Норт, ледяным тоном произнес:
— Говори.
— В трех случаях, — Никас начал говорить, поочередно загибая пальцы, — когда происходят перерождение, но в этом случае ты бы еще и огнем полыхнул так, что огонь расплескался бы по всему воздуху, когда темный лорд вступает в схватку с высшим демоном, и — вампир продемонстрировал один оставшийся палец, — когда его единственная переходит за Грань, другими словами начинает умирать.
— И учитывая твой возраст и то, как быстро ты вернулся в нормальное состояние, Риа не только твоя единственная, но и твой катализатор. Она пробудила твою кровь, ведь так? — словно невзначай поинтересовался Людвиг.
Дастел мрачно промолчал.
И старший Блаэд, тяжело вздохнув, устало сказал:
— Норт, давай откровенно — мы с Никасом последние кто на тебя косо посмотрит. Поверь, у нас тоже намешано столько, что на вены смотреть страшно — вдруг оттуда что повылезет. Мы вообще пришли просто узнать, как вы с Риюськой, и все это тебе сейчас рассказываем по Риюсика, кстати, просьбе. А то, что ты частично темный лорд, так чему удивляться — про род Веридан и вашего короля известно всем. Другой вопрос, что Герон Даграэш переродился к сорока, и шел к этому лет двадцать от момента, когда у него проявился огонь, да?
— У него просто кошки не было, — усмехнулся Никас.
— Да, с Рией, это тебе повезло, — подтвердил Людвиг. — Без нее, учитывая концентрацию крови, ты бы перерождался лет тридцать и едва ли сумел бы сохранить рассудок. Насколько мне известно и у чистокровных темных с переходным периодом не все так просто, но там духи хранители рода, опыт, артефакты.
— И то выживают не все, — вставил младший из вампиров.
Но Норта эта информация не заинтересовала вообще.
— Ваэрра, — ледяным тоном произнес он, возвращая парней к изначальной теме разговора.
Блаэды переглянулись, посмотрели на меня, на Норта, напряглись и Никас спросил:
— Ребят, вы чего?
— Что не так? — вторил ему Людвиг.
Я, естественно, промолчала, а вот Норт с нажимом повторил:
— Ваэрра!
— Да ты ее ваэрра! — вспылил Никас. И развернувшись ко мне, требовательно спросил: — Уважение, восхищение, ощущение себя нужной и важной, легкая влюбленность с первого взгляда были?
В моей памяти промелькнула холодная с пронизывающим ледяным ветром ночь, тренировочный полигон и разъяренное «Эй, побродяжка, шла бы ты отсюда». И стремительный бег в ночь, в попытке увернуться от швыряемых в меня фаеров… Не до влюбленности как-то было.
