— Будь добр, пригласи Энджи.
Выхожу из кабинета и тот час же отказываюсь прижатым к стене.
— Что он сказал? — голос Эндж звенит от напряжения. Сколько мы говорили — тридцать-сорок минут? Я бы тоже напрягся.
— Послал… за пером жар-птицы, — лёгкий удар в плечо и обиженный взгляд. Эндж, да, ради тебя я хоть круглосуточно готов пахать, только бы ты вот так была рядом. Обнимаю и вдыхаю аромат малинового чая, оставшегося на её губах. Не даёт себя поцеловать, а серьёзно сообщает:
— Я с тобой!
— Куда?
— За пером, Рудов! Ты же сам сказал, — и уже сама перехватывает мои губы проходясь язычком по зубам и ныряя глубже, провоцируя на ещё более откровенные действия.
— Энджи, я жду! — раздается из-за двери кабинета.
— Ты меня подождешь? — мне с тревогой.
Смотрю на часы, моё «вовремя» грозит превратиться в опоздание. Качаю головой, целую так, что пиджак был бы сейчас очень кстати.
— Как поговоришь с отцом сразу же позвони.
Кивает и быстро скрывается в кабинете. Ох, Иван Сергеевич, надеюсь после вашего разговора с дочерью я в вас не разочаруюсь…
Машина, и правда, в гараже, никаких следов вскрытия. Ну да, здесь тоже все профи. Выезжаю, кивая ухмыляющимся охранникам. Добираюсь удачно, хоть и небольшим опозданием. Энджи ещё не звонила. Время есть. Может Веровы склонны с долгим обстоятельным беседам.
Мне нужно срочно все обсудить с Региной. Затрудняюсь предсказать ее реакцию… Но надеяться на равнодушие точно не приходится. Секретарь предупреждает, что Регина Викторовна занята в переговорной. У нас это значит — Рудов, даже думать не смей показываться на глаза! Это ж кто к нам пожаловал?
Прямиком направляюсь в спецкомнату, включаю мониторы. Хм… А ты быстро соображаешь. И что есть, что предложить? Или просто с угрозами?
Глава 11
Энджи
Движение глазами, приглашающее присесть. Я знаю отца и под маской холодности сейчас явно вижу обеспокоенность.
— Поговорим?
— Конечно, — прикидываю я с чего начать.
— Мне бы очень не хотелось обижать тебя, дочь, — да, Энджи, ты попала, — но я не совсем понимаю логику твоих действий. Заполнишь пробелы?
Бл…, пап, а то ты меня не знаешь… Покаянно молчу…
— Хорошо, — вздыхает. — Ты не порвала с Богданом, потому что не была уверена в своих чувствах к Рудову? Что изменилось?
Он все делает правильно, хочет задеть мои чувства, чтобы получить честный эмоциональный отклик. Только так я буду честна и с ним, и сама с собой.
— Всё! Я люблю его! Хочу прожить с ним долго и счастливо и умереть в один день!
Господи, что я несу… Нет, я, действительно, хочу всего этого, но представляю как оно звучит со стороны… а в контексте скольких наших реальных встреч с Женей? Шести? Бл. ть! Да, мы уже практически неделю вместе, и знаем друг друга как облупленных, можно жениться с чистой совестью!
Отец съезжает ниже в кресло, облокачивается на правую руку, упирая указательный палец в висок.
— Да? Я помню. Про Романа ты говорила тоже самое, — не обижаюсь, весь наш разговор направлен на чёткое формирование цепочки — факты — обстоятельства — выводы. И когда мне в будущем захочется завопить «почему?», меня просто ткнут в неё, указывая на несовершенство структуры…
Грустно ухмыляюсь:
— Тебе подойдёт ответ, что с ним совсем по другому?
— Не сомневаюсь, — такая же ухмылка в ответ. — Его ответ о чувствах к тебе мне понравился больше.
Почему-то щеки предательски начинают краснеть, хотя со мной такого отродясь не бывало…
— И именно поэтому я не буду напоминать о том… Хотя, нет… Все равно напомню, сколько раз я предупреждал тебя с ним не связываться!!! Ну, что ты улыбаешься?!!
Бли-и-ин, как же я обожаю своего папку! Эта его наигранная строгость, сквозь которую просто прёт любовь и забота, частенько останавливала меня от совершения множества нелицепрятных поступков, на которые я бы непременно решилась, не вспомни реакцию отца и стыд, который буду испытывать зная, что и наказания толком не последует.
— Прости, пап! Но ты же знаешь, как это бывает — смотришь в глаза и как будто крылья за спиной и весь мир у твоих ног! — вдохновенно выдыхаю я, раскидывая руки в стороны и закатывая глаза.
По доброму смеется:
— Теперь знаю, дочь…
А потом его лицо опять становится серьёзным, а морщинка между бровей чётче и глубже. Он начинает говорить о вещах, которые я чаще всего предпочитаю игнорировать. Безопасность. Для меня страх гипотетической ситуации, которая может никогда и не произойти — бесполезная трата сил. Я довольно рано поняла, что, если ты подставляешься, риск, конечно, намного выше, но и жизнь параноика не для меня. Единственный тормоз, который я только начала осознавать в последнее время, не без помощи Светы — дети. Нахождение со мной рядом автоматически ставит их под удар. Но это их жизни и моя за них ответственность. Своей я предпочитаю распоряжаться самостоятельно. В случае чего… у нас остаётся Света… жить в страхе и постоянном напряжении я не буду… не умею… не хочу!.. Но отец продолжает, мастерски рисуя ближайшие перспективы, и вот тут выползает ещё одно чудовище — страх за Женю, и неприятное ощущение, что объектом давления на него может стать любой из нашей семьи, а у меня, при нынешнем раскладе, конечно же, почетное первое место. Бл. ть! Я хочу просто жить… и любить… Вспыхиваю, когда отец говорит о нём, как о возможном объекте устранения… Термины, будь они неладны, отцовская стихия… но мой Женька не объект! Всё внутри сжимается… Я представляла, что ситуация не очень, но чтобы она была настолько херовой?!!
— Пап, и что?.. — меня в прямом смысле колотит.
Он поднимается из кресла, пересаживается на диван, ныряю ему под бок. Надёжно, спокойно, тепло. Потихоньку прихожу в себя. Поглаживает по плечу.
— Всё будет хорошо! Побудешь полгода хорошей девочкой?
Отстраняюсь, возмущенно на него пялясь. Откровенно ржет:
— Я, в смысле, охрану не игнорировать, правила безопасности соблюдать.
— А-а-а… — расслабляюсь.
— Ага, и проследи, чтобы у Евгения Егоровича был полноценный сон, а то с графиком работы, который ему предстоит, ноги протянуть — раз плюнуть.
Пыхчу и закатываю глаза.
— Когда переходим на военное положение? — полностью принимаю ситуацию.
— Ну, как только Женя согласится.
— Что?!! А он не согласился?!! — земля вновь уходит из под ног, вернее диван из-под задницы.
— Дочь, такие решения не принимаются сгоряча. Он даст свой ответ завтра к обеду.
Чёрт… в горле появляется проклятый комок, который на даёт нормально сглотнуть, а на глаза наворачиваются слезы… Мозг отбивает по моей черепушке азбуку Морзе, передавая доступно, что нахер я ему нужна со всем своим прицепом… Одному проще… тем более, когда речь идёт о выживании… Поднимаюсь.
