Подхватывает, удерживая под спину, и осторожно опускает на густой, теплый, упругий мех. Скользит руками — плечи, грудь… недолгая задержка…м-м-м… живот, бедра… пара быстрых щелчков — застежки чулок… руки уходят вниз — повтор действия… голени, шиколотки…
Неотрывая взгляда, стягивает мои сапожки, аккуратно оставляя их в сторону.
Бо-о-оже, Богда-а-ан! Ты даже это делаешь основательно… Улыбаюсь представляя, как он будет складывать чулки.
— Мне нравится твоя улыбка, — одним мягким, тягучим движением оказывается надо мной.
Глаза в глаза. Не получается сдержать выдох из-за разогнавшегося сердца, колотящегося так, что ещё немного и, кажется, оно пробьёт ребра, вырваясь на свободу. Сердце… оно у меня всё еще есть…
Ласки, прикосновения, объятья, поцелуи… Мы выпадаем из времени, но выпадаем вместе… я не одна… и это… так… чудесно… Ни на секунду не прерывает контакт наших тел — мой жар… его прохлада… Пусть это длится вечно…
— Тебе не больно? — запредельно низкий голос, сдерживающий лавину напряжения, в момент, когда он входит в меня. Чуть ли не всхлипываю… Так… несмело… опасаясь навредить…
— Всё идеа-а-ально, — мой стон в ответ, приподнимаю бедра усиливая проникновение.
А дальше его игра: ведёт — следую, сбавляет ритм — притормаживаю…
— Да-а-а… — почти не слышно… потому что разрядка отнимает все оставшиеся силы… Такая яркая… долгая… потрясающая… Это… со мной?!!
— Моё рыжее солнце… — улыбается, окончательно ускоряясь и подхватывая мою остаточную дрожь, — ты-ы-ы… невероя-я-ятна!..
Опускается на бок, утягивая меня с собой, захватывая так, что я полностью оказываюсь в плену его рук и ног.
— Ты же моя?.. — шепот и поцелуй в мочку уха.
Судорожно выдыхаю…
— Твоя, — как можно плотнее прижимаясь щекой к его шее.
Пока…
Глава 20
Богдан
Верит… И становится такой откровенно беззащитной, что кажется, любое неосторожное движение может навредить… Касаюсь вполсилы, сдерживая бушующее внутри желание. Я умею. Не проблема. Но с ней рядом… почему-то это оказывается настоящим испытанием. И тем острее чувствуется её принятие, абсолютное доверие, которое я не могу обмануть. Всё настолько хорошо, что отголоски бешенства, вызванные её коротким падением в прошлое, тонут в ошеломляющем блаженстве. Она делит его со мной. Вместе… Одно на двоих… Для меня это важно… Впервые…
И также впервые… спрашиваю, не утверждаю, до хруста сжав челюсти, ожидая ответ. Выгибается, плотнее прижимаясь ко мне своим горячим, гибким телом. Соглашается… Принимает…
— Милая, я для тебя… — не даёт договорить, опять приникая к губам… Им сегодня и так досталось, но ей можно… всё… и с самым большим комфортом.
— Пошли в спальню? — ловлю момент, когда она прерывается.
— С тобой хоть куда, — соблазнительно улыбается, прикрывая ресницы и негромко вскрикивая, когда подхватываю её.
— Регин, ты создана для моих рук!
Для меня всего… что чуть спустя ещё неоднократно подтверждается в спальне.
Перехватывает руку, которой я опять тянусь к её груди, чтобы прикоснуться и увидеть, как моментально возбуждаются соски, превращаясь в упругие напряженные горошины.
— Ты хочешь, чтобы я молила о пощаде? — довольно мурча тянет она, отводя и прижимая мою руку к своему бедру, чем я тут же пользуюсь, размеренно его поглаживая.
— Устала? — вопросительно приподнимаю бровь.
Потягивается, изящно перекатываясь на живот, и подпирает голову руками:
— Это вызов? — зеркалит меня.
Искренне восхищаюсь деловому блеску, мгновенно вспыхнувшему в глазах, и смеюсь в ответ:
— Нет, — провожу по огненным прядям рукой, — хочу тебя накормить и продолжить.
— Отличный план, — отбрасывает волосы, собираясь вставать.
— Нет, ты остаешься и ждешь меня здесь.
— Почувствовал, что я неравнодушна к твоему зимнему саду и опасаешься, как бы я в нем не обосновалась? — шутливо подтрунивает, продолжая движение к краю кровати.
А я понимаю, что… не опасаюсь… а наоборот… хочу, чтобы она осталась здесь… надолго…
Смотрит и, замечая мою смену настроения, сразу же отводит взгляд. Хорошо… я не тороплю. Удивляюсь своей покладистости, приходит понимание, что с ней нужно… по другому и это уже… не раздражает. Наоборот вызывает желание найти тот самый верный подход, который принесёт нужный результат, а помимо этого позволит насладиться и процессом.
Ловлю за шиколотку, медленно подтягивая к себе:
— Я не предупредил персонал и не хочу, чтобы они видели тебя в таком виде, — и предвосхищая её возмущенный комментарий, тут же продолжаю. — Не вижу смысла терять время на одевание, если мы все равно вернёмся к этому, — провожу рукой по её обнаженной спине, испытывая уже привычную волну возбуждения.
Хитро ухмыляется.
— Тогда жду тебя здесь.
— Хочешь чего-нибудь особенного? — подношу руку к губам, касаюсь и понимаю, что, если не уйду сейчас, то ожидание трапезы может затянуться.
— Полагаюсь на твой вкус, — отвечает и падает на спину, довольно потягиваясь.
— Я знаю, что ты отменила заказ на пирожные.
Заводит глаза, а потом показательно медленно несколько раз хлопает ресницами.
— Я же здесь… Значит, все сложилось! — подхватывает край одеяла, прячась под ним с головой.
Внутри становится тепло и спокойно. Да, сложилось!
Быстро спускаюсь на кухню, где уже все готово. И тут же меня перехватывает управляющий — корреспонденция в кабинете, доставка из рабочего офиса и несколько звонков от отца по поводу моего приезда к ним на праздники. Захожу в кабинет, точно… большой конверт от Артема Аркадьевича. Не любит цифровых носителей. У всех свои причуды. Главное, качество работы. Срываю защитную молнию. Записка и толстая папка-досье. Открываю первую страницу, пробегаю глазами: общая информация, которая у меня уже есть.
Дальше?.. Нет, не хочу… не сейчас…
В записке просьба перезвонить. Перезваниваю:
— Богдан Александрович! Ну, как вам моя работа? — гордо интересуется он. — Та ещё жизнь! — добавляет с сочувствием.
Резко прерываю его, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения, что он лезет в ЕЁ жизнь… уже залез.
— Спасибо, Артём Аркадьевич! Все отлично! — хочу быстрее прекратить разговор.
— Подождите, — настаивает на продолжении он. — Вы обратили внимание на клинику? Там очень интересная статистика и если вы заинтересовались, я с удовольствием продолжил бы сотрудничество! Хотя… вам такая информация скорее всего без надобности, а вот вашему отцу…
