– Простите, моя королева, но прошу все же позволить мне довести дело до конца, – твердо произнес виталист. – Ваше здоровье важнее всего.
Полина поморщилась, не желая терять время. Впереди был обед со свекровью, и молебен в храме, и лес… и ей, все время спавшей, жалко было этих нескольких часов. Но маг жизни был прав, а она сегодня уже превысила лимит неразумных поступков.
– Хорошо, – вздохнула она, поморгав: веки смыкались. – О чем я говорила, а? Вспомнила. Подполковник. Выходит, в Ренсинфорсе не хватает патрульных, полицейских… и виталистов, я уже не первый раз об этом слышу, – она посмотрела на Садьяла. – Но в Бермонте же сильнейшая в мире школа витализма, это все знают.
– А что с того? – пробурчал маг, последнием движением пальцев заставляя багровый шрам побледнеть. – Почти все сейчас призваны в армию. В больницах остался минимум, они работают на износ. В столице еще полегче… – он замолчал, наткнувшись на выразительный взгляд начальника.
– Подполковник, я это тоже вижу, – укоризненно заметила Полина, и Свенсен хмуро склонил голову. – Вы что, тоже решили оберегать меня от неженской информации? Считаете меня слишком нежной?
– Никак нет, ваше величество. Для слишком нежной вы чересчур хорошо владеете оружием. Просто не хочу, чтобы вас утомляли.
– Меня утомляет отсутствие важных дел. И необходимость добывать информацию, – проворчала Полли, кивком поблагодарив виталиста и вновь зевая. – Садьял, пожалуйста, попросите горничную зайти. Раз уж я решила быть примерной пациенткой, нужно, чтобы я хотя бы заснула в своих покоях, а не здесь.
Увы, планам было не суждено сбыться – ибо, уже одевшись и присев на койку, чтобы надеть сапоги, она потерла глаза и начала медленно крениться вперед, и последней мыслью ее было, что, пожалуй, не стоит рассказывать о встрече со стрекозой сестрам.
Сметливая служанка успела подхватить ее, чтобы королева не заработала к огнестрельному ранению еще и шишку на лбу, и помогла лечь. Там ее величество и проспала до следующего полудня, вынужденно проигнорировав и навещавшую ее леди Редьялу, которой Свенсен уже передал краткую версию событий, и командира личной гвардии Осинского, проверявшего на момент происшествия посты, и недоверчиво, удивленно перешептывающихся фрейлин, и врача с виталистом, которые проверяли ее состояние.
Точнее, проспала она до начала седьмого вечера, а далее превратилась в медведицу, раздавила койку, рухнув с ней на пол, и недовольно перекатилась в сторону, уронив на себя ширму. Когда, привлеченные шумом, в палату заглянули охранники, ее величество сопела под сложившейся ширмой и чувствовала себя, видимо, уютно, как в берлоге.
Глава 8
Король Демьян позвонил вечером. Сначала матери – и, внимательно выслушав ее, обычно сдержанную, уточнил, в порядке ли сейчас Полина, а затем проговорил еще минут десять, как и положено почтительному сыну. Но в тоне его то и дело проскакивали рычащие раздраженные и нетерпеливые нотки.
Леди Редьяла прекрасно понимала настроение сына.
– Я прошу, не будь с ней суров, – попросила она на прощание. – Поступок не самый разумный, а то, что она улетает из своих покоев, совершенно недопустимо, но она так отчаянно храбра. Страшно подумать, чтобы натворило это существо в городе.
– Я никогда не был с ней суров, – спокойно ответил Демьян. – Я знаю, что Полина иначе не может. Ей не впервой подставляться под удар.
Мать понимаюше промолчала.
Поговорил его величество и со Свенсеном – тот подробно передал ему и рассказ супруги, и все, что случилось на плацу, и опросы свидетелей погони, и разговор в медпункте.
– Я виноват. Но я не знаю, как уследить за твоей женой, мой король, – прямо сказал Хиль. – Хочешь, наказывай, хочешь, снимай с должности, но я не знаю. Под носом у охраны, под перекрестными камерами она ухитрялась улетать. А если бы ее кто-то из охотников пристрелил? Или не успела бы вернуться до оборота? И сейчас, с инсектоидом – чудом он ее не разорвал, чудом маг не сжег Лопастями.
– Огонь бы ей не навредил, – голос Бермонта был уставшим. – Но мне стоило еще до отъезда предвидеть, что моя королева не будет смирно сидеть в замке, как жены линдморов, – он говорил медленно, словно о чем-то размышляя. Голос его был уставшим. – Сейчас идет наступление, постоянные стычки с иномирянами, некогда передохнуть и подумать. Но она больше не будет улетать, Хиль.
– И как ты этого добьешься? – поинтересовался Свенсен не как у господина, как у друга. – Прикажешь вдобавок к щитам, что защищают от проникновения снаружи, поставить на окна покоев внутренние щиты? Маячки на королеву?
– Если бы это помогло, я бы так и сделал, – усмехнулся Демьян. – Но щитами огонь не остановишь. И приказами тоже. Нет, Хиль. Я дам ей то, чего ей не хватает. – Он помолчал и добавил. – Маячок – поставь.
– Сделаю, – обрадовался комендант. – Сейчас же попрошу мага, пока ее величество спит, если ты разрешишь сделать это скрытно.
– Не нужно скрытно, – проговорил его величество так, будто обладал тайным знанием. – Я поговорю с Полиной, и она сама прикажет тебе его поставить. Завтра, Хиль.
На следующий день Полина была настолько идеальной королевой, что даже леди Мириам не высказала ей ни одного деликатного наставления. Хотя, возможно, почтенная берманка была до такой степени ошарашена героически-безрассудным поступком госпожи, что поняла бесполезность увещеваний.
Идеальности Полине придавала и дождавшаяся пробуждения записка от секретаря Демьяна, в которой значилось, что его величество позвонит супруге около половины третьего дня по времени Бермонта, если позволит обстановка.
Королева немного трусила, но совсем чуть-чуть: ей представлялось, как Демьян рассержен, и хотелось сделать что-то, что отвлечет его. Поэтому, получив два с половиной часа отсрочки перед разговором с мужем, она заторопилась. Нужно было многое успеть.
Но для начала Полина заглянула к леди Редьяле. Свекровь отдыхала в кресле после утреннего посещения школы для девочек, попивая пахнущий на всю гостиную ягодный отвар; горничная, присев на низенькую скамеечку, разминала ей ноги.
Увидев невестку, матушка Демьяна отослала служанку, и Поля смиренно извинилась за беспокойство, которое доставила своим безрассудством. Она по статусу могла и не объясняться, но леди Редьяла всегда была к ней очень добра, и ей не хотелось портить отношения.
Свекровь все же была сильно огорчена, но ни ругать, ни обвинять Полину не стала. Только проговорила, величественно поднявшись и протянув руки в знак того, что принимает извинения:
– Мне страшно даже подумать о том, что было бы с Демьяном, если бы ты вчера погибла, – сказала она слегка укоризненно, пожимая невестке пальцы. – Хорошо, что все обошлось – но ведь тебя ранили. Конечно, Демьян мягок с тобой, и будет мягок всегда, и даже когда мы вчера говорили с ним, он не был зол. Но подумай: ведь он сейчас каждый день подвергается опасности. Не время отвлекать его, милая. Мой сын должен быть сосредоточен на том, чтобы победить врага, защитить страну, не пропустить удар, а не думать каждый момент времени о том, не случилось ли что-то с тобой.
