Я могла ненавидеть себя, но сегодня я не стану причиной смерти сразу двух близких людей.
Росс Ольверт остановил мне кровь, проверил состояние и ушел, уводя Бернарда – ему стало хуже, и он едва не рухнул, сделав несколько шагов. Ушла и Мария, оставив меня, Маргарету и леди Шарлотту одних.
Когда я осмелилась повернуть голову, свекровь так же сидела у кровати в моей разгромленной спальне и смотрела на меня. Но в заплаканных, горестных глазах ее не было обвинения, не было ненависти. И я сползла на пол, положила голову ей на колени, обняла за ноги.
– Я во всем виновата, – сказала я глухо.
Она сжала меня за плечи, а затем легко погладила по волосам. Я подняла голову – свекровь плакала.
– Я очень хотела обвинить тебя, – ответила она тихо. – Но не буду. Не ты стреляла в его листолет.
Она не хотела меня ненавидеть – а мне так нужно было, чтобы хоть кто-то уничтожил меня.
– Мы поссорились, – продолжила я, глядя ей в глаза.
– Знаю, – проговорила она.
– Все знают, – срывающимся голосом крикнула от окна Рита. – Из-за нее он улетел.
Я сжалась, зарыдав.
– Маргарета, замолчи, – Леди Лотта жестко вцепилась мне в плечи, до боли. – Марина, посмотри на меня.
– Рита права, – проговорила я, запрокидывая голову и вытирая мокрые щеки. – Это я его убила. Я. Я, понимаете? Он прилетел ко мне, а мне так плохо было, и я его прогнала… Не знаю, как жить с этим… Как я хочу умере-е-еть… Простите меня, простите… – Меня снова начало трясти, и тут свекровь сама несколько раз тряхнула меня. Губы ее дрожали, лицо было искажено.
– Чтобы я не слышала больше о смерти, – прошипела она мне в лицо незнакомо, жестко и тут же прижала к себе, к груди, укачивая и всхлипывая.
– Бедная девочка, – говорила она, гладя меня по спине, – как мы будем теперь, Марина? – Руки ее были горячими, и сердце колотилось рвано, гулко. – Ты не знаешь, как тебе жить? Это я не знаю… теперь, когда я потеряла их обоих. Но у меня есть Берни и Рита. Рита… Рита, иди сюда, Рита… дочка моя…
От окна доносились всхлипы, а свекровь продолжала говорить, то сжимая меня, то гладя, – как бы тяжело мне ни было, я понимала, что и она на грани истерики.
– Люк часть меня, мой мальчик, сын мой… – шептала она, – жизнь моя. И ты, Марина, и твои с Люком дети… все, что осталось у меня от него. Ты и дети. И ты обязана жить для них, – она снова сжала меня до боли, заставила поднять голову. – Я не виню тебя. Но обещай мне, что будешь жить, – она почти рычала, по щекам ее текли слезы.
Мне хватило сил только кивнуть. Страшно было, что леди Шарлотта сейчас не выдержит, сломается, потому что в глазах ее проскакивало что-то пугающее, почти безумное. Что-то, что я ощущала и в себе, – лихорадочное, болезненное, разрывающее душу.
Раздались шаги – от окна подошла Маргарета, опустилась рядом со мной на колени, обняла и меня и мать, и мы застыли, ощущая, как тяжелой плитой наваливается на нас горе. Мы то молчали, то начинали говорить, то плакали – долго мы сидели вот так, обнимая друг друга и не в силах оторваться, отстраниться от поддержки.
– Люк такой… такой он всегда был, – шепотом говорила свекровь. – На грани, безрассудный, любимый мой сын. Он столько раз умирал, и я умирала вместе с ним, что сейчас просто не могу в это поверить. Я привыкла, что он всегда побеждает… Люк мой, Люк… мальчик мой… не могу поверить.
В груди у меня сдавило, и тут же полыхнуло надеждой.
– Но ведь тело еще не нашли, – сказала я сипло, отодвинувшись и вытирая опухшие глаза. Леди Лотта смотрела на меня с понимающей обреченностью.
– С такими повреждениями не живут, – резко произнесла Рита. Она то отворачивалась, то смотрела на меня с яростью, которая то и дело сменялась растерянностью и жалостью. – Даже если он не умер от ожогов, он бы умер от потери крови. Майор сказал, был прилив, тело унесло, а фрагменты застряли меж камней. Он сказал, листолет разбился в лепешку, половину обломков тоже смыло.
Она была права, но я помотала головой, поднимаясь. Я должна была увидеть место крушения. Я должна была сама увидеть, мог он выбраться или нет.
– Военные, которые нашли листолет, еще здесь? – спросила я.
Леди Шарлотта покачала головой.
– Они уехали в Третий форт.
Я потерла ладонями лицо и потянулась к телефону – набрать Леймина.
Через час я с леди Лоттой и Ритой стояла в окружении охраны и военных на мокрых валунах у моря. Прибыли и те, кто нашел Люка, и командующий Майлз, который выглядел так, будто его сначала помиловали, а потом снова повели на плаху, и еще несколько высоких чинов, комендантов и командиров.
Царило молчание, у разбитого листолета суетились военные следователи, и только волны шуршали в пяти метрах от аппарата.
Листолет, черный, мокрый после прилива, с потеками морской воды на обгорелых сиденьях, расплющенный, с вывернутыми железяками и острыми торчащими во все стороны обломками, на которых лишь кое-где сохранился красный лак, выглядел так, будто его переехало катком. Выжить после такого крушения было невозможно.
Я вздохнула, прижимая руки к животу, вытерла снова пошедшую носом кровь и попросила отвезти нас обратно в замок Вейн.
Весь последующий день и ночь прошли как в тумане. Вернувшись, я рухнула в постель и больше не смогла встать. Не могла есть и пить, но заставляла себя ради детей, не могла спать – и тут уже воля не помогала. Безжалостная память подкидывала мне то картины ссоры – я половину вспомнить не могла, – то наши с Люком счастливые мгновения. Длинные чуткие пальцы, ухмылку, хриплое «детка», темные глаза, странную и смешную любовь к драгоценностям, скорости и ко мне, которая и убила его.
Как бы я хотела все изменить. Как бы я хотела быть с ним каждый момент, который был нам отпущен.
И сейчас, ступая по парковой дороге рядом с леди Лоттой и Бернардом, я тоже была погружена в воспоминания. Раздался голос капитана Осокина – но я по инерции продолжила идти вперед, пока леди Лотта мягко не заставила меня остановиться.
Пересекая дорожку, в трех шагах впереди поспешно полз в сторону моря желтый длинный полоз, не обращая на нас внимания. Чуть в отдалении я увидела темного ужа, скользнувшего в траву.
– Мы уже с десяток змей видели, – пробормотал Берни.
– Слуги боятся выходить из замка, – подал голос Доулсон. – Везде змеи. Шепчутся, что проснулся змеиный король.
Я слушала эти реплики как сквозь туман. Голова кружилась все сильнее.
Мы снова направились вперед, то и дело останавливаясь, чтобы пропустить очередного ползущего гада. Зазвонил телефон. Краем уха я слышала, как Леймин что-то уточняет в трубку.
Мы вышли из парка.
– Ваша светлость, – Леймин нагнал меня, пошел рядом, и я с трудом заставила себя повернуть голову. – Пришли новости из Рудлога. Ваша сестра, ее величество Василина, вернулась. Говорят, прилетела на гигантском огненном звере и закрыла портал на Севере.
