— Спасибо.
Следующая моя просьба понравилась им еще меньше, однако и ее пообещали исполнить едва окрепну. Не то чтоб я полностью успокоилась, но все же легче стало. Особенно после того, как Артем рассказал о встрече с Войтехом и «официально подписанном пакте о ненападении». Возвращающиеся с каждым днем силы лишали терпения, столь необходимого для соблюдения режима и если б не почти круглосуточное присутствие Артема, я бы сошла с ума от бездействия.
Через неделю после операции я чувствовала себя практически здоровой и результаты папиных тщательных обследований тоже говорили о том, что я уверенно иду на поправку. Если так пойдет и дальше, то через пару месяцев о случившемся помимо воспоминаний будет напоминать лишь шрам на груди.
Воспоминания… Из них вот этот кошмар вовек не стереть. Он станет рядом с другими, что иногда все еще заставляли вздрагивать ночами. И вместе с ними же будет меркнуть все больше, пока и от него не останется лишь небольшой след на сердце.
И вот я сидела на стуле в серой, тускло освещенной бетонной коробке без окон. Страдала бы клаустрофобией, загибалась бы сейчас в приступе паники. Лязгнули затворы и двое охранников практически затащили внутрь человека. Еще одного, для узнавания которого при других обстоятельствах потребовалось бы время. Измятая одежда, разбитые в кровь костяшки пальцев, едва заметный след на шее, пустые глаза под упавшей на них сильно отросшей челкой. Едва те остановились на мне, в них появилось жуткое необъяснимое выражение. Бледное лицо исказилось болезненной гримасой. Охранники толкнули его на стул напротив, приковали наручниками к перекладине поперек стола, разделяющего нас и вышли.
По дороге в СИЗО я много думала о том, что почувствую, когда увижу Дерека. Ненависть? Обиду? Страх? Сейчас, глядя на этого человека я поняла, что ни одного из предполагаемых чувств не испытываю. Передо мной оказался не враг, сперва попытавшийся разрушить мою жизнь, а после — ее отнять. Передо мной был вновь мой лучший друг — оступившийся, запутавшийся, несчастный.
— Это я, Дерек, — коснулась его руки. Он сильно, почти до боли сжал мою.
— Вика…. Ты жива! Жива!
— Да. Ты промазал на парочку сантиметров, — склонив голову, он прижался к ней губами. Неловко высвободив из перевязи левую руку я медленно протянула ее и погрузила пальцы в его волосы на макушке. Дерек заплакал. Задрожал так сильно, что зазвенела сталь, хоть обе руки мужчины лежали на столе.
— Вика-аааа….
Я поднялась, подошла к нему и обхватила за плечи. Горячие губы принялись лихорадочно касаться моего лица. Без страсти, без похоти, но в отчаянной жажде ощутить, что я жива. Я отстранилась. Вернулась на свое место, не отнимая руки, за которую он не переставал держаться.
— Не знаю, что сказать…, - глухо пробормотал вскоре.
— И не надо ничего говорить, я и так знаю, Дерек. Правда.
— Почему он меня не убил?
— Я попросила и не убил.
— Почему?
— Я не желаю тебе смерти, Дерек. Я даже не ненавижу тебя сейчас, — глаза защипало, ком подкатил к горлу.
— Я хотел тебя убить. Хотел и смог, — в больных глазах я увидела пустошь. Темную и бескрайнюю пустошь, наполненную одной лишь болью, — Тебя….
Он смотрел на меня и будто не видел. Или видел, но не в этот момент. В какой именно, я скорее всего знала.
— Дерек, ты меня не убил! Я здесь, — стиснула его руку, — Я жива.
— Я убил то, что было между нами. Пусть не любовь… С твоей стороны, пусть. Но что-то же было. Что-то хорошее же было, да?
— И есть, Дерек. Ты был и остаешься моим лучшим другом.
Он покачал головой. Положил ее на наши переплетенные руки.
— Что мне сделать, Вика? Что сделать, чтоб исправить…
— Живи, — просто сказала я.
— Зачем?
— Ради тех, кто тебя любит. Ради отца с матерью. Ради Елены и твоего ребенка. Да, Дерек, ты скоро станешь отцом.
Какое-то время он молчал. Гладил мою руку своими, рассматривая ее, будто диковинное сокровище.
— Нахер ему такой отец?
— Каким отцом стать только твой выбор, Дерек. Каким мужем, каким человеком… Просто выбери!
— Не просто…
— Да, ты прав. Это не будет просто. Но оно того стоит. Поверь мне, я знаю.
— У тебя все будет хорошо?
— Будет. И я очень бы хотела, чтоб так было и у тебя. У вас троих.
— Я попытаюсь, Вики, — он поцеловал кончики моих пальцев и отпустил мою руку, — Ради тебя я попытаюсь.
Эпилог
На тесте проявились две ярко синие полоски. Они расплывались перед глазами, превращаясь в четыре. Смахнув набежавшие слезы, я посмотрела на себя в зеркало ванной. Оттуда на меня глядела счастливо улыбающаяся женщина.
— Мама! Мама! — стук маленьких кулачков в дверь.
— Леша, я сейчас, — я выбросила тест в ведро и вышла. Сын сразу же потянулся ко мне, и я взяла его на руки, — А кто это у нас проснулся ни свет ни заря, а?
— Ты что плакала, мамочка? — с детского личика испуганно глядели глаза Артема.
— Конечно нет. Мамочка просто умывалась. Теперь твоя очередь. Идем-ка.
— Отпусти меня, я ножками пойду. Я уже большой, — важно попросил трехлетний малыш и я с улыбкой поставила его на пол.
В ванной он с сосредоточенным лицом выдавил горошинку пасты на зубную щетку и принялся чистить зубы.
— Папа тоже встал и пошел завтлак готовить, — сообщил, прополоскав рот и умывшись.
— Тогда идем помогать? На перегонки?
Заливаясь смехом, Леша со всех ног бросился из ванной, не дожидаясь «старта», я — следом. Мы пронеслись по коридору, миновали просторную залу и забежали в кухню. Там Артем, нацепив мой передник, уже колдовал над яичницей. Я подошла и поцеловала его в щеку. Выбросив скорлупу, мужчина поймал мои губы и обхватил руками за талию. Притянул к себе на несколько секунд.
— Ну, куда мы идем сегодня? — сел на корточки перед сыном, — Кино? Аттракционы? Картинг?
— Нужно выблать?
