– Нет? – поднял бровь Адран. – Ну что ж, идём, покажу.
Пожалуй, я осталась заинтригованной, хотя ничего хорошего его тон не предвещал.
Пёс на несколько мгновений отворил один из дальних шкафов. Вернулся с охапкой каких-то лент и ремешков. Сгрузил все на треклятый пуф, выбрал две длинные полосы прозрачной ткани небольшой ширины. Накинул мне их на плечи, перехватил в поясе широкой цепочкой. Золотой, что ли? Я не совсем понимающе смотрела на все эти манипуляции, когда он подошёл спереди. В ткани обнаружились два отделанных плотным материалом отверстия, в которые он бесцеремонно просунул мои соски. Чуть покрутил в пальцах, заставляя затвердеть, материал сжался словно резинка.
– Это одежда? – с недоумением поинтересовалась я, стараясь не обращать внимание на его прикосновения, к которым ну никак не получилось оставаться равнодушной.
– Ты будешь надевать то, что я скажу. Пошли.
Дрон направился к двери, я последовала за ним. При каждом шаге полосы ткани взметались, раскрывая всё и впереди, и сзади. Я пыталась сдержать их хоть где-то. Он обернулся, остановился, отвёл мою руку, стягивавшую импровизированные полы. Чуть подумал, вернулся к пуфу, взял ещё что-то.
– Отвернись.
– Дрон... – попыталась я воззвать к тому, с кем вчера вполне неплохо общалась. Но, кажется, не дозвалась. Пёс легко завёл мои руки за спину и перехватил ремешком.
– Вот так, – сообщил удовлетворённо. – Чтобы не трогала.
– А ничего, что все будут смотреть на... меня, – язык не повернулся сказать «твою игрушку».
– Пусть завидуют, – Дрон склонился сзади, шепнул тихо на ухо: – Когда ты возбуждаешься, у тебя зрачки становятся вертикальными. И такой запах... ммм... Надень, – указал на мягкие сандалии. Я не стала уточнять, чьё всё это. Лично у меня никогда не было много вещей, пусть таких... специфических и уже кем-то ношенных. Впрочем, вчера я их тут не видела. Неужто специально для меня?!
– Тебе мало братьев? – кажется, я уже начала жалеть, что позволила разрядить себя в это неприличное одеяние, а не попыталась сопротивляться. Уж не знаю, как быстро он меня нагнал бы, да и шкафы свои не особенно ценит, похоже. Но, может, выпустил бы пар и получше взял себя в руки? – Там ещё какие-нибудь родственнички и дружки за должками не придут?
– Неа, – довольно отозвался Дрон. – Указом Вожака до конца полнолуния ты моя и никто не имеет права на тебя претендовать. Так что могу распоряжаться тобой, как пожелаю. И давать, только кому захочу.
Взгляд вдруг снова сделался ледяным и режущим, и пёс добавил совсем иным тоном:
– И захочу, если не начнёшь слушаться и исполнять то, что велено!
Он резко отворил дверь, выходя первым. Я быстро всунула ноги в сандалии и последовала за ним, пытаясь посчитать, сколько же осталось времени. И что будет потом? Спрашивать сейчас у красавчика бесполезно, не в том он настроении. Полнолуние длится три ночи: та, где Луна полная, день до и день после. Дня через два, максимум три, оно начнётся. Говорят, у собак ещё официально день или два после положенных трёх считаются выходными. В себя приходят, видимо. Уж не знаю, как здесь у Вожака. Значит, у меня в лучшем случае неделя...
Дрон поспешил вниз, обогнав почти на пролёт, так, что постоянно поднимал голову и рассматривал снизу, как развеваются полы импровизированного сарафана. Спускаться со связанными сзади руками было неудобно, и нагнать красавчика мне никак не удавалось. Грудь снова предательски заныла, желая ещё раз ощутить его пальцы. Взгляды встречных псов вызывали смесь смущения, желания спрятаться, закрыться – я несколько раз ловила себя на том, что пытаюсь освободить руки. И в то же время внутри снова нарастало странное, незнакомое, неудержимое возбуждение. Я почти физически ощущала, как на всех действует мой запах, и чему-то глубоко внутри это до безумия нравилось.
И только одного ненормального пса никак не могла понять! Ему же тоже нравится? Его же тоже заводит? Так зачем же отказывает – мне-то ладно, но себе?!
Впрочем, сейчас он себе вовсе не отказывал, а, похоже, наслаждался по полной. Дождался меня внизу лестницы и повёл чуть впереди, слегка придерживая за локоть. Точно, хвастался. Или власть свою демонстрировал? А что будет, если их всех перемкнёт, остановит ли его слово?
По телу пробежали мурашки, как тогда, в зале – от осознания того, что на меня смотрят, от возбуждения встречных мужчин, их откровенных взглядов и острого привкуса опасности. Их от меня отделял один лишь жест Адрана.
Я гордо подняла голову, вспоминая слова неизвестной. Конечно, их вожделение едва ли сделает меня хозяйкой, скорее сорвутся с цепи и разорвут на части. Но я не стану плестись в позе покорной рабыни! И уж с детства знаю, что псам нельзя показывать страх. Только когти. Если не можешь удрать.
Мы прошли ещё несколькими мраморными переходами. Встречные разглядывали меня, заставляя живот сжиматься всё сильнее. Да что со мной не так? Никогда ведь не было такого?! Мне не нравилось моё положение, хотелось сбежать, и если удастся освоиться, я непременно поищу возможность! Но в то же время тело бессовестно желало оставаться здесь, наслаждаться взглядами возбуждавшихся псов и жаждало ещё прикосновений одного из них!
Чем быстрее мы шли, тем сильнее развевались хвосты ткани, тем более влажной и разгорячённой я себя ощущала и тем сильнее сжимались соски, выглядывая из отверстий.
Что он там сказал? Зрачки вертикальные? С чего бы? А вдруг и я в это полнолуние обернусь?! Ох, нет, не сейчас, не среди псов!
Мы пересекли небольшой светлый холл – не центральный, какой-то из дополнительных, чуть менее вычурный, но выход наружу я опознала. Только Адран туда не пошёл, а неожиданно остановился у одной из тяжёлых дверей. Окинул меня взглядом, всё таким же холодным, надменным, снисходительным. Дыхание сбилось, когда он взялся пальцами за соски, но пёс лишь поправлял их в отверстиях. Разгладил ленты, повернул цепочку на поясе. После чего отворил дверь, на этот раз пропуская меня.
– Смотри, – донеслось сзади. Похоже, мы оказались в каком-то баре или ресторане, хотя, вроде бы, из дворца не выходили. Мягкий полумрак поначалу не выдавал деталей, кроме столов и барной стойки, и лишь когда глаза перестроились, я снова начала смущаться. У одной из стен находились три девушки. Одна стояла на коленях со связанными сзади руками, вторая – наоборот, нагнувшись к зрителям спиной, держалась за поручень в стене. Третья просто была прикована цепью за запястья, с ней-то в данный момент и развлекались трое посетителей. Да уж, подходи, кто хочет – полная доступность...
– Здесь отдыхают мужчины, которых допускают во дворец, – тихо пояснил Дрон, приветственно махнув рукой одному из них. Тот скользнул по мне заинтересованным взглядом, поздоровался с сыном Вожака, и вернулся к своему занятию.
– Плата только за вход, – продолжил просвещать Адран. – И за еду. И можешь находиться, сколько душа пожелает.
– Не то, чтобы душа, – пробормотала я.
