— Корней, я… — дышала тяжело, когда он оторвался, не дал опомниться, развернул, поднял… И тут же снова толкнулся в нее, глядя в открытые до невозможности глаза, не давая сотрясти новым стоном воздух — глуша его своими губами.
И двигаясь уже так… По-прежнему дразня грудь, но теперь уже тканью рубашки, придерживая под ягодицы, вбиваясь абсолютно бесконтрольно и безжалостно, пока она не зашипит, начиная отчаянно сокращаться, зажмурившись, прикусывая кожу на плече через рубашку, будто бы мстя ему за собственную скулу… И потом тоже вбиваться — доводя себя…
Уткнувшись в ее висок, шепча:
— Будь на моей стороне. Всегда будь на моей стороне. Я не подведу, обещаю…
Не имея представления о том, из-за чего ловит свой оргазм в бо́льшей степени — от ее тесноты и чувственности, отдачи и искренности. Или из-за того, как для него важно именно это. Чтобы она была всегда на его стороне.
* * *
— На ноги встать сможешь? — Корней повел носом по Аниной щеке, обращаясь. Он по-прежнему был в ней. Она по-прежнему жалась к нему всем телом, им же подрагивая… Была тихой. Мягкой. Бессильной.
Откинулась, наверное, довольно ощутимо стукаясь затылком о стену, несколько секунд смотрела, будто пьяная… Улыбнулась, не ответила, потянулась к губам… Сама толкнулась языком в его рот… Бесстыжая. Бесстрашная. Бесконечно желанная.
— Смогу.
Оторвалась, подтверждая слова, попыталась, немного хмурясь, когда мужчина вышел, отпуская…
Корней снял руки с ее ягодиц, только убедившись, что действительно не упадет. Скользя взглядом по Аниному телу, вернул на место свое белье, застегнул ширинку. Подхватил девушку на руки, позволил обнять себя за шею, прижаться к плечу виском, понес в спальню.
Опустил на кровать, следил, как Аня сворачивается клубочком, прижимая колени к груди и обнимая их…
Судя по всему, это было сильно. Ей нужно время.
Он коснулся поцелуем кончика носа. Увидел намек на улыбку… На румянец… Выпрямился.
— Я в душ схожу. Отдохни немного. Только нам все равно надо ехать, Ань. Хорошо?
Она не кивнула, просто прикрыла глаза. Это вряд ли можно было бы засчитать за «хорошо», но выбора не было.
Корней вышел в ванную, Аня слышала, что включается вода…
И его обращение тоже слышала, но чувствовала себя так, будто… Умерла. Умерла и ей прекрасно. И лучшее, что сейчас можно сделать — это просто лежать, продолжая переживать сладкие остаточные импульсы в промежности.
Тело было одновременно очень тяжелым и таким легким. Ей было безумно хорошо. И пусто в мыслях.
Он сказал, что им нужно будет ехать?
Ане захотелось улыбаться, потому что она вряд ли сможет. Слишком… Идеально вот так.
Слышно было, что шум воды прекратился, что открывается дверь… Аня лежала с закрытыми глазами, но знала, что Корней идет в гардеробную. Меняет одежду — эта помялась, снова подходит к кровати, садится рядом, смотрит…
Кладет ладонь на ее голое бедро…
И если еще секунду назад Ане казалось, что открыть глаза ее не заставит даже атомная война, его прикосновение — смогло.
Она открыла — пьяные, счастливые, пустые от мыслей и сомнений…
— Ты можешь остаться, но мне нужно в ССК.
Улыбнулась, реагируя на его предложение, мотнула головой…
Вероятно, за счет каких-то тайных резервов нашла в себе силы забраться к нему на колени, обнять за шею, к ней же прижаться губами…
— Ты слышал все? — спросить тихо.
— Да. Ты дверь плохо закрыла. — Переварить ответ…
— Спасибо тебе. — И шепнуть, благодаря разом за все. За все, за все, за все…
— Тебе было хорошо? — закивать убедительно в ответ на вопрос.
— Очень. Невыносимо. Впервые так… Сильно… Я думала, умру…
Аня сказала, напрочь позабыв о своей обычной стыдливости. Ей просто сложно было подобрать слова, способные полноценно описать состояние. Потому что действительно казалось, что высшая степень наслаждения — это и есть смерть. И она к ней близка.
— Не умрешь, зайка. — Корней снова поцеловал — в висок. Повел носом по скуле, дождался, пока Аня поднимет голову, посмотрит на него… — Сзади, значит, нравится, да? — спросил, ловя искры стеснения, скользя взглядом вниз — на губы, которые начинают дрожать, она кивает. — Запомним…
И снова пытается спрятаться, вжимаясь голой грудью в новую уже рубашку, шумно дыша в ухо, обволакивая его запахом их секса. Мягкостью своего тела. Бархатистостью нежной кожи. Не подозревая даже, насколько все это может снова быстро и сильно его возбудить… Настолько, что хочется слать все к херам… И просто остаться. Чтобы трахать — неважно сзади или спереди — пока не охрипнет.
— Останешься или поедешь? Я думаю, мы дали достаточную фору. Если они и так опоздают — я правда его уволю. Потому что ты права. А Артуру давно пора разобраться в собственном начальнике.
Аня слушала Корнея внимательно, даже напрягалась немного — это чувствовалось. Но не стала ни спорить, ни что-то спрашивать.
Просто… Он услышал. Он готов был к тому, что она решит помочь подруге. Он даже шанс ей такой дал. Она не стала. И оказалась… Чертовски права. До бесконечности. Ей просто нужно всегда быть на его стороне. И он не подведет.
— Я соберусь сейчас. Дай мне… Пять минуточек… И можешь одежду… Из коридора…
Аня говорила, сползая с мужских колен. Он снова придержал. Отпустил, только убедившись, что не грохнется.
Провел взглядом до ванной, пошел за вещами. Подобрал, положил на угол кровати, вышел…
Проходя мимо оставленного на полке телефона, разблокировал, чтобы глянуть время. Хмыкнул. Фора уже была более чем приличная, а станет еще более ощутимой. Потому что заново быстро собраться Аня не могла.
Она двигалась вяло, она тормозила, она тонула в улыбке… Подгонять ее Корней не пытался. Сам виноват, получается.
Поэтому просто ждал, пока выйдет.
Надел свое пальто, следил, как она обувается.
Опустилась на полочку, достала сапоги, нырнула стопой в правый, начала вести пальцами молнию вверх…
Почему-то застыла, доведя до щиколотки…
Корней поднял взгляд на лицо… Понял, что Аня смотрит перед собой — в пространство — и улыбается…
В глазах пьяный туман. На губах — мечтательная улыбка…
Снова переживает… Закусывает нижнюю, еле-заметным движением сводит колени…
Не обращает внимания, что мужчина вздыхает, опускается на корточки рядом с ней, накрывает своими пальцами ее, застегивает сапог…
Берется за щиколотку левой, заставляет опустить ногу в парную обувку, застегивает, только потом поднимает взгляд, смотрит в ее — влюбленные, полные нежности — зеленые глаза…
