Савл первым нарушил молчание. Глубоко вздохнув, он дрожащим от волнения голосом проговорил:
— Старина, в толк не возьму, как ты ухитрился избавиться от эдипова комплекса.
Мэт и Рамон усмехнулись. Алисанда озадаченно нахмурилась. Химена покраснела.
— Так уж вышло, — улыбаясь, сказал Рамон. — Не было на свете такого мужчины, который не замечал бы красоты моей Химены, — кроме, правда, ее собственного сына.
Химена лукаво улыбнулась мужу:
— Да, Матео увлекался более юными дамами с двенадцати лет.
— С двенадцати? — недоверчиво переспросил Савл, но Мэт прервал дальнейшие расспросы, решительно объявив:
— Все мы в один прекрасный день обнаруживаем, что девочки не просто кусачие зануды на корабле жизни.
Алисанда удивленно подняла брови:
— Ты действительно так думал?
— Когда ему было восемь, — уточнила Химена. — Или когда ему было одиннадцать? О да. Придет время, и ты сама убедишься, молодая мамочка. У тебя ведь тоже подрастает сынок.
— Спасибо за предупреждение, — поблагодарила свекровь Алисанда, однако в голосе ее прозвучало сомнение, да и взгляд был неуверенный. — Однако вы поразили меня, госпожа Мэнтрел! — Королева вернулась к делу. — Вот не представляла, что вы такая могущественная женщина.
— Я тоже, — призналась Химена.
Рамон покачал головой:
— Удивительно, как ты могла об этом не знать.
Химена укоризненно посмотрела на мужа:
— Я же не только о красоте говорю, Рамон.
— Я тоже, — кивнул Рамон.
— Вы хотите сказать, что ваша супруга всегда умела повелевать духами?
Взгляд Рамона стал рассеянным.
— Знаешь, дочка, если задуматься... ну, например, наши соседи утверждали, что мы якобы купили дом с привидениями, но, честно говоря, пока мы там жили, никакие призраки нас не беспокоили.
— Глупости, Рамон! — возмутилась Химена. — Это все сущие предрассудки!
Рамон прищурившись посмотрел на жену:
— А разве я не говорил, что мир и гармония в нашем доме — твоя заслуга. Похоже, я говорил больше, чем думал.
А Мэт решил, что ошибался, когда думал, будто его магический дар могущественнее, чем дар его родителей, — его дар просто имел другую направленность.
— Но теперь вы в опасности! — Алисанда шагнула к свекрови и сжала обе ее руки. — Кто бы ни приказывал этим джиннам, теперь он знает, что существует некто, способный повелевать ими столь же хорошо, как и он сам. Боюсь, теперь они станут нападать именно на вас!
— Либо вы подвергнетесь еще каким-либо разновидностям магических нападений, — добавил Савл. — Королева права, госпожа Мэнтрел.
— О, не госпожа, а миссис, прошу вас, — рассеянно проговорила Химена. — В этом смысле я старомодна.
— К чему спорить? — пожала плечами Алисанда и обнажила меч. — На колени!
Химена, опешив, попятилась. Рамон, вытаращив глаза, бросился было на защиту жены, но Мэт коснулся руки отца и негромко проговорил;
— Не бойся. Это почетный ритуал.
Рамон растерялся, однако на Алисанду смотрел хмуро и недоверчиво. А Химена опустилась на колени и гордо расправила плечи.
— Нарекаю вас леди земли Меровенса, — торжественно произнесла Алисанда и коснулась кончиком меча поочередно правого и левого плеча Химены. — Впредь все должны именовать вас «леди».
С этими словами Алисанда отступила назад и убрала меч в ножны.
— Тем самым ты приобретаешь кое-какие сверхвозможности, — объяснил Мэт матери, когда та поднялась. — К примеру, сверххрабрость — уж не знаю, нужна она тебе или нет, но, кроме того, некое тактическое предвидение и особую силу в бою. — Он усмехнулся. — Ну и еще, конечно, уважение — большее, чем теперь.
Алисанда обратилась к свекру:
— Не сомневаюсь, вы также будете посвящены в рыцари, господин Мэнтрел, но мы должны подождать, пока вы совершите какие-либо героические деяния, а затем устроим для вас обоих посвящение такое, какое подобает по ритуалу.
Обернувшись к мужу, Алисанда спросила:
— Но как же мы теперь защитим их?
— Мы и так уже делаем все, что в наших силах, — заверил жену Мэт. — Помимо тех заклинаний, которые произносит Савл, помимо моих заклинаний, замок так старательно окутан специальными защитными заклинаниями, что, если бы ты могла их увидеть, тебе бы показалось, что мы находимся как бы внутри плотного кокона.
— Именно поэтому джиннам только остается, что держаться подальше да швырять камни, — добавил Савл. — Ну и еще потряхивать нас время от времени.
Алисанда кивнула:
— Однако леди Мэнтрел может научиться еще лучше пользоваться своим магическим даром. Проследите за тем чтобы это было сделано немедленно.
Мэт склонил голову:
— Я сейчас же пошлю за братом Игнатием.
— Хорошо. Да будет так. — Алисанда повернулась и кивнула рыцарям и магам.
Они отвесили ей ответный поклон, и королева поспешила в башню.
Отец Мэта облегченно вздохнул:
— Вот оно как... Значит, сынок, ты спокойно воспринимаешь приказы своей жены?
Химена бросила на мужа предупреждающий взгляд.
— Приказы моего сюзерена, — уточнил Мэт, — да, спокойно. А как муж и жена мы все обговариваем друг с другом.
— И что же, никогда не путаете роли? — требовательно спросила Химена.
— Ну, как сказать... — усмехнулся Мэт. — Но когда мы наедине, мы только муж и жена. Мама, папа, пойдемте. Вы у нас оба — большие ученые, но вам пора отправляться в школу.
* * *
Я — Рамон Родриго Мэнтрел. Моя жена родилась на Кубе и оставила свою девичью фамилию. Когда мы познакомились, ее звали Химена Мария Гарсия-и-Альварес. Но я родился на Манхэттене, вырос в Бронксе, и, пожалуй, я скорее американец, нежели испанец, вот и пишу свое имя, как житель Нью-Йорка.
Я родился в Америке, а мои отец, Иоахим, в Испании, неподалеку от Кадиса.
Когда Франко делал первые шаги к завоеванию власти, отцу было двадцать лет.
Иоахим стал спорить с отцом и матерью о политике и в конце концов ушел из дома. Понимая, что ждет его родину, он покинул ее и эмигрировал во Францию, в Прованс. Там он зарабатывал на жизнь, став булочником, и влюбился во француженку. Они поженились, но меньше чем через год из Испании стали приходить такие вести, что отец потерял покои. Когда гражданская война уже шла полным ходом, жена Иоахима наконец отпустила его в Испанию воевать за свои убеждения. Вот так мой отец, стал партизаном, он воевал с Франко.
Война шла тяжело, и это понятно, потому что Франко непрерывно получал оружие от Гитлера. Отец подружился с американцами из бригады Авраама Линкольна. Когда война окончилась, отец вернулся во Францию, но он понимал, что вскоре Гитлер завоюет и Францию. Отец, решил, что в Америке испанскому партизану и его супруге будет безопаснее, чем во Франции. Жена согласилась с ним, и они эмигрировали в Америку.
