С другой стороны, исследователи полагают6, что обман мог сыграть (и продолжает играть) роль в естественном отборе. Благодаря преимуществам, которые обман дает тем, кто удачно им пользуется, возникает убежденность, что риск подобного поведения оправдан. В некоторых случаях это может быть верно. Средства и методы обмана многочисленны, но есть у них общая черта: намерение сместить относительный баланс сил в пользу обманщика.
Масштабный мета-анализ результатов изучения 206 документов и 24483 записей судей показал, что всем нам, в том числе полицейским и судьям, удается отличить правду от лжи с вероятностью, немного превышающей обычную случайность. В среднем люди правильно определяют ложь всего в 54 % случаев7. Стоит отметить, что если большинство людей действуют на основании склонности к правде, то сотрудники органов правопорядка придерживаются другой крайности и считают, что люди склонны привирать. Тем не менее ни один из этих подходов не эффективнее другого. В ходе еще одного исследования, в котором приняли участие 509 человек, в том числе персонал правоохранительных органов, таких как Секретная служба США, ЦРУ, ФБР, Агентство национальной безопасности и Управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, только сотрудникам Секретной службы с вероятностью выше случайной удалось определить, лжет ли собеседник. Но даже их успех составил всего 64 %.
Нет ничего удивительного в том, что люди по всему миру ищут надежные способы определения лжи. Если отбросить позорные стулья из прошлого и сжигание ведьм, то научный метод выявления обмана начал применяться лишь в конце XIX века. В то время несколько открытий и изобретений, основанных на спонтанных реакциях человека, были объединены в первую версию современного детектора лжи. Детектор лжи, или полиграф (что означает «много написанного»), изобрел Джон А. Ларсон в 1921 году в Беркли, штат Калифорния. Устройство одновременно записывало и отображало изменения пульса, артериального давления и частоты дыхания у проверяемого.
Со временем полиграф много раз изменяли и усовершенствовали, в частности добавили функцию измерения электропроводности кожи проверяемого. В конце XX века появились алгоритмы и программное обеспечение для более эффективного анализа данных, полученных полиграфом. Сейчас проверка на полиграфе – один из лучших и исключительно технологичных методов подтверждения правды и выявления обмана.
Тем не менее эффективность полиграфа остается крайне спорной. Разночтения в результатах проверки вызывают множество противоречивых мнений. Кроме того, нельзя отличить ответы человека, который говорит правду, но взволнован, и того, кто действительно лжет. Дело усложняет то, что некоторые люди специально тренируются, чтобы провести машину, и лгут, не проявляя спонтанных реакций, которые бы их выдали. Поэтому многие суды и законы не считают проверку на полиграфе приемлемым доказательством.
С точки зрения предотвращения преступлений есть еще одна проблема – полиграф нельзя использовать удаленно; чтобы устройство работало, его нужно подсоединить к проверяемому человеку напрямую.
С появлением эмоционального программирования ситуация может измениться. Вспомогательные технологии, такие как распознавание лиц, уже используются в крупных городах: в магазинах, на рекламных щитах, спортивных стадионах и на улицах – в видеокамерах систем замкнутого типа. В некоторых городах цифровые табло показывают целевую рекламу в зависимости от пола, возраста и этнической принадлежности смотрящего. Цифровые табло, разработанные такими компаниями, как Immersive Labs (которую в 2015 году купила компания Kairos), могут определять характеристики целевой аудитории с расстояния 7,6 метра при равномерном освещении для двадцати пяти человек одновременно. Умное телевидение и системы, оснащенные Microsoft Kinect или веб-камерами, можно запрограммировать на определение демографических или иных данных человека, стоящего или сидящего напротив. Полученная информация позволяет мгновенно подбирать для него специальную информацию, в том числе рекламную. В Великобритании технологии распознавания все чаще применяются в изображениях, передаваемых через шесть миллионов камер слежения, установленных по всей стране.
И это только начало. В 2015 году база данных ФБР стоимостью в 1 миллиард долларов, известная как Программа идентификации нового поколения, содержала данные для распознавания лиц примерно трети населения США, а также другие биометрические данные, включая отпечатки пальцев, отпечатки ладоней и данные сканирования сетчатки глаза. В том же году «Wall Street Journal» сообщил, что компания Eyeris, производящая ПО для распознавания эмоций, «продала свой программный продукт не называемым федеральным правоохранительным структурам для использования при допросах»8. По мере того как компьютерная обработка будет наращивать вычислительную мощность и получать широкое распространение, на смену распознаванию лиц придет распознавание эмоций в режиме реального времени. Как и все технологии распознавания, она будет совершенствоваться достаточно быстро.
Очевидно, что правоохранительным органам давно были нужны инструменты, чтобы считывать эмоции и выявлять обман. Теперь, после стольких лет, технология готова совершить большой прорыв и воплотить эту возможность. Примут ли ее на вооружение правоохранительные органы? Или откажутся от ее использования ради соблюдения личных границ и гражданских прав и свобод? А ведь этот вопрос непременно поднимут некоторые организации, такие как Американский союз защиты гражданских свобод и Фонд электронных рубежей. По всей вероятности, они предпочтут первый вариант.
Когда заходит речь о личной безопасности, общественность каждый раз демонстрирует, что предпочтет уступить часть гражданских прав и свобод в пользу усиления безопасности. Мы уже наблюдали это после 11 сентября 2001 года, когда без малейших возражений подписали Акт патриота США. В 2006 году в рамках Акта об оперативном наблюдении за коммуникациями личностей, подозреваемых в терроризме, телефонные разговоры и электронную переписку иностранцев стали отслеживать без санкций суда. Как всегда, подобными средствами неизбежно будут злоупотреблять, а когда это случится, общественность резко изменит мнение на противоположное.
На сегодняшний день глубокая стимуляция мозга применяется для лечения симптомов эссенциального тремора, болезни Паркинсона, расстройства тонуса и обсессивно-компульсивного расстройства.
Программное средство, способное удаленно интерпретировать эмоции, можно использовать для поведенческих манипуляций. Это должно глубоко обеспокоить всех нас. Как может измениться идея перехвата при выполнении тайных операций? Как далеко может зайти следователь на допросе, добиваясь признания от того, кого сочла виновным компьютерная система?
Кроме того, существует проблема ложной памяти. Исследования показывают, что эмоции причудливым образом искажают наши воспоминания. А негативные эмоции повышают склонность к образованию ложных воспоминаний9. То есть человек убежден в том, что он помнит событие, хотя на самом деле оно не происходило. Система для чтения эмоций в процессе достижения своей цели, например признания, может умышленно или неумышленно создавать петлю обратной связи. Без должной защиты цепь вопросов, следующая за каждой невербальной реакцией, может непреднамеренно создавать ложные воспоминания, которые в итоге приведут к признанию. Необходимо учитывать, что компьютеры не устают, в отличие от людей. Как только усталость начнет брать свое, степень уязвимости человека повысится и также поможет добиться желаемого признания.
