Разработку подобных технологий ускорит ряд динамических процессов, не в последнюю очередь изобретение персональных цифровых помощников. Поскольку наша жизнь постоянно усложняется, а требований времени становится все больше, недорогие умные виртуальные помощники в мире, наполненном связями, принесут огромную пользу. Такой помощник будет общаться с нами и говорить от нашего имени в качестве планировщика встреч, личного консультанта по покупкам, представителя в бизнесе или посредника. Он задействует самый естественный и социально ориентированный интерфейс – эмоции. В то же время виртуальные помощники смогут незаметно взаимодействовать с другими машинами.
Технологии будут совершенствоваться, и мы будем использовать все более естественные сложноорганизованные интерфейсы, в том числе каналы считывания эмоций и соответствующей реакции на них. Без сомнения, мы увидим, что многие пользователи общаются с цифровыми помощниками так же, как с настоящими людьми. Мы уже наблюдаем такое отношение к постоянно используемым устройствам, а эмоциональные помощники будут вызывать более сильную реакцию. Чем правдоподобнее будут помощники, тем больше характер нашего взаимодействия с машинами будет напоминать общение с людьми. Хотя помощники так и останутся машинами, не обладающими сознанием.
Хорошо это или плохо? Если я общаюсь с роботом, который выглядит и ведет себя, как человек, то я буду общаться с ним, как с человеком. Мы не можем поступать иначе, потому что наши эмоциональные реакции основаны на инстинктах. Даже если ретрограды проявят недоверие к такой разновидности прогресса, то молодое поколение, открытое для всего нового, примет новый тип отношений. В конце концов общественное мнение изменится, но мы не знаем, сколько для этого понадобится времени и усилий.
Как все это повлияет на общество? Мы уже знаем, что объектофилы испытывают сильную привязанность к предмету, влюбляются в него и даже пытаются вступить с ним в брак. Я говорю «пытаются», потому что в наше время такая церемония не имеет юридической силы. Но будет ли так и дальше?
Нам придется постоянно пересматривать свое представление о здоровых межличностных отношениях, поскольку у наших машин будет повышаться не только IQ, но и EQ – коэффициент эмоционального интеллекта. По мере того как роботы будут становиться более реалистичными и создавать эмоциональную вовлеченность на уровне всех ощущений, включая внешность, прикосновения и запахи, все больше людей будет воспринимать их как настоящих живых партнеров и членов семьи. Люди будут общаться с роботами на равных, даже зная, что искусственному интеллекту не удалось перейти критическую черту, отделяющую его от человека. Представьте, что в конце концов удастся создать машину, обладающую настоящим сознанием и полностью осознающую себя? Изменит ли это общую картину? Оставим в стороне вопрос, возможно ли искусственное сознание в принципе. Подумаем о другом: что произойдет, когда искусственный интеллект осознает максиму «мыслю значит существую», которую метко сформулировал Рене Декарт?
На протяжении десятилетий люди считали, что есть множество вещей, которым искусственный интеллект никогда не сможет научиться. Например, понимать естественный язык, сочинять музыку, водить машину, но мало-помалу эти препятствия уходят в прошлое. Сейчас мы наблюдаем, как искусственный интеллект распознает выражения лиц и успешно убеждает людей в том, что они общаются с другим человеком. Если это урок для нас, то он состоит в том, что не стоит зарекаться насчет будущих возможностей технологии.
Если момент постижения декартовской максимы наступит, как мы, люди, отнесемся к этой перемене искусственного интеллекта? Когда мы решаем, что какой-либо вид животных достиг высокого уровня интеллекта, значительная часть населения начинает его защищать. На этом основании приматов и китообразных некоторых видов предлагал и признать личностями.
Сравнительные уровни интеллекта и самосознания для этих животных до сих пор неизвестны, потому что нет стандартизованных методик межвидового тестирования интеллекта4. Однако у нас есть общие представления о том, как их уровень интеллекта и сознания соотносится с нашим собственным. Хотя у некоторых видов уровень чувственного осознания (субъективные эмпирические состояния, состоящие из единиц квалиа и других компонентов) близок к человеческому, можно с уверенностью сказать, что наш сложный уровень осознания и рефлексии им недоступен5.
В гипотетическом будущем мы можем встретить интеллект, равный нашему, а возможно, и превосходящий его во многих отношениях. Он может быть равен нам не только в способности переживать эмоции, но и обладать сознанием и самосознанием. (Однако это сложно оценить объективно. Подробнее о проблеме сознания рассказано в главе 17.) Учитывая это, как можно не признавать, что этим существам нужны защита и равные с нами права? Как они могут быть не равны нам?
Люди редко реагируют именно так, как мы хотели бы надеяться, и этот сценарий, возможно, не будет исключением. Возникнет множество предрассудков и волна сопротивления культурной трансформации – от обычного отрицания до откровенного насилия. Люди будут упорствовать до последнего. Некоторые группы будут искать способ запретить происходящее на законодательном уровне, добиваясь официального признания различий между человеческим и машинным разумом. Почти наверняка появятся религиозные объединения и устроят гонения на новые формы жизни, мотивируя свое поведение отсутствием у них души, божьей искры, или как они еще это назовут. Живые существа, наделенные сознанием, по обе стороны баррикад будут искалечены или убиты. Стычки могут быть даже более масштабными. И хорошо, если не развяжется война.
Со временем люди примут новый порядок вещей, утвержденные законом права, защиту, равенство. Цена любого другого пути будет слишком высокой, учитывая долгую историю нашего развития бок о бок с технологией, не говоря уже о нашей зависимости друг от друга. Так или иначе мы станем свидетелями того, как союз и тесная связь человечества и машин продолжится, возможно, до того момента, когда различия между ними станут несущественными.
Что произойдет, если предметы, которые люди используют в сексуальной жизни, начнут проявлять эмоции?
После переходного периода перспективы изменятся. Если наш восходящий принцип – разработка эмоционально грамотных, обладающих сознанием роботов, то можно сказать, что киберулучшение людей – нисходящий принцип. Тенденция к более тесному слиянию с технологией также продолжится. Сейчас достаточно большому количеству людей вживлены в тело высокотехнологичные материалы и устройства, и они остались такими же людьми, какими были всегда. Этих киборгов первого поколения с протезами суставов, нейроимплантами, искусственными сердцами и другими органами сейчас насчитываются миллионы.
Их станет еще больше, поскольку мотивация стремительно меняется от восстановления до улучшения. Все больше людей захотят улучшить версию Человек 1.0 и стать умнее, сильнее, быстрее или прожить дольше. Постепенно улучшения станут сложнее и будут органично вписываться в наши тела, превращая нас в технобиологические гибриды.
Изменения затронут не только физическую сторону. Уже ведутся научные разработки и клинические исследования устройств, которые заменят или скорректируют утраченные функции мозга или сенсорные функции нервной системы. Искусственная сетчатка, кохлеоимпланты, стимуляторы глубинных структур мозга, нейропротезы – лишь начало тенденции, благодаря которой мы станем умнее и получим почти мгновенный доступ к информации и вычислительной мощности. Будет затронута и сфера эмоционального излечения и реабилитации. Известно, что военные финансируют разработку способов когнитивного восстановления при лечении ПТСР и депрессии. В исследовательских лабораториях разрабатываются интерфейсы «мозг-компьютер». Со временем, когда мы станем лучше понимать работу мозга, мы сможем заменять некоторые участки. Идет работа над протезом для замены больного или поврежденного гиппокампа. Гиппокамп – часть лимбической системы. Он находится глубоко в медиальной височной доле мозга и играет важнейшую роль в переписывании воспоминаний из кратковременной памяти в долговременную. Сначала протез разрабатывали для восстановления утраченной функции мозга, но в конце концов его смогут применить для лечения болезни Альцгеймера.
