Спонтанное возникновение сознания у машин, которые будут становиться все более разумными, может быть спорным или невозможным, однако это не отменяет любых серьезных угроз. С учетом этого лучше обдумать проблему как следует.
Несомненно, один из самых важных вопросов, связанных с искусственным интеллектом, – может ли машина когда-нибудь обрести настоящее сознание. Как уже говорилось, точно так же, как в случае с эмоциями, существует столько же теорий о сознании, сколько и авторов этих теорий, и ведется столько же дискуссий о его способности к воспроизведению. Поскольку этой главы все равно не хватит, чтобы рассмотреть их все, рассмотрим хотя бы некоторые.
Во-первых, что мы имеем в виду, когда говорим «сознание». Это понятие рассматривалось и обсуждалось на протяжении веков. Присущая слову «сознание» неясность сама по себе мало помогла прояснить ситуацию. В зависимости от того, кого вы читаете или спрашиваете, сознание можно разделить на два, пять или даже восемь различных типов. (Возможно, если искать достаточно долго, можно найти и классификации с любым другим количеством типов.) Исходя из некоторых наиболее кратких и точных определений сознания2, я нахожу целесообразным применить к машинному интеллекту и сознанию концепции сознания-доступа и феноменального создания, которые предложил профессор философии Нью-Йоркского университета Нед Блок:
1. Сознание-доступ – аспект нашего разума, позволяющий нам выделять и соотносить воспоминания и информацию о внутреннем состоянии. Иными словами, это наша способность получать доступ к информации о нашей внутренней жизни и состояниям, реальным или воображаемым, как относительно прошлого, так и настоящего или ожидаемого будущего.
2. Феноменальное сознание – реальное переживание отдельных примеров субъективного осознанного опыта, традиционно называемых в философии «квалиа». Их можно считать необработанными единицами сенсорной информации, которую мы постоянно получаем от окружения, но все еще невозможно доказать, что опыт явления, переживаемый одним человеком, совпадает с опытом другого3.
К этим двум определениям я добавлю третью разновидность или группу разновидностей сознания: интроспективное сознание – результат постоянного взаимодействия между сознанием-доступом и феноменальным сознанием:
3. Интроспективное сознание – включая самосознание; внутреннее, прерывающееся, соотносящееся с самим собой наблюдение, в том числе распространяющееся на метакогнитивную деятельность («размышление о размышлении»). Способность наблюдать и размышлять о совокупности собственных личных внутренних состояний практически в реальном времени. Некоторые могут счесть его аспектом сознания-доступа, но я придерживаюсь мнения, что между ними достаточно различий, чтобы считать его самостоятельным явлением.
Иногда считается, что сознание-доступ, или по крайней мере его подтипы, легче всего объяснить, поскольку существует надежда в конечном итоге понять его механизмы. Способность получать доступ к информации в нашем сознании, например языку и памяти, и сообщать о ней считается абсолютно человеческой особенностью, хотя Блок считает, что сознанием-доступом обладают шимпанзе и некоторые «намного низшие животные».
Во многих отношениях не существует разумных структурных или функциональных аргументов, почему машины не смогут достичь этой разновидности сознания, по крайней мере ее базовой формы. Электронные системы способны определять состояние своего внутреннего функционирования и сообщать о нем, независимо от того, проявляют ли они другие признаки разума. То же самое они могут делать и с архивной информацией, получая доступ к памяти прошлого. Пока что это объективная информация, все еще потенциально доступная другим. Однако можно предположить, что эта способность машин станет по мере дальнейшего прогресса более совершенной и детализированной. Со временем можно будет сравнить ее с субъективными функциональными возможностями сознания-доступа у людей, но, возможно, машины будут более совершенными. Кроме того, с развитием таких технологий, как сканирование мозга и расшифровка нейронных сигналов, когда мы узнаем больше секретов сознания-доступа, мы можем обнаружить, что оно не настолько субъективно, как мы считали.
Феноменальное сознание по ряду различных причин считается более сложной проблемой психологии и когнитивной науки. Природу и основу переживания ощущения – будь то красный цвет розы или переливы смеха, или запах океанских волн – сложно объяснить и доказать. Эксперт по когнитивным наукам и философ Дэвид Чалмерс называет это «трудной проблемой сознания», пытаясь объяснить, как и почему вообще возникло феноменальное сознание4. В зависимости от того, как вы понимаете свое ощущение, сложно даже определить, какому виду животных принадлежит это ощущение и до какой степени. И хотя это, может быть, немного нечестно, я скажу, что считаю его нейросенсорным явлением, которое можно пережить на промежуточной стадии предварительной обработки информации в мозге (возможно, в таламусе). Это позволит осознавать квалиа
[2] и явления как часть мозга до того, как они станут доступны другим, более абстрактным функциям интеллекта, включая в конечном итоге и сознание-доступ. Вероятно, давным-давно это дало некоторым видам животных эволюционное преимущество, позволив им лучше взаимодействовать с различными аспектами окружающей среды и выживать в ее условиях. Со временем это свойство развивалось и стало более сложным, в частности стало более открытым для развивающегося сознания-доступа и даже получило тесную связь с социальным взаимодействием и культурой. Это вовсе не означает, что эволюция сознания была хоть сколько-нибудь целенаправленной. Ее ничто не направляло. Я полагаю, что сознание, как аппендикс или эндокринная система, медленно развивалось на протяжении несчетного количества поколений, и наиболее ценными для популяции были особи, которым сознание помогало выживать в определенных природных условиях и справляться с трудностями.
По словам Блока, именно из-за отсутствия феноменального сознания мы обязаны «феноменальным зомби из научно-фантастических произведений и примеров философов – знакомые нам компьютеры и роботы, которые могут думать, но не могут чувствовать. Они обладают сознанием-доступом, но не феноменальным сознанием». Иными словами, сознание-доступ позволяет им рассуждать, но отсутствие феноменального сознания не позволяет им чувствовать.
С концепцией феноменального сознания связана проблема, известная под названием «проблема сознания другого». (Блок называет ее «еще более трудной проблемой сознания».) Это эпистемологическое понятие означает, что при имеющейся у нас возможности наблюдать поведение других мы никогда не сможем по-настоящему испытать, что они чувствуют, а потому никогда не сможем доказать, что сознанием обладает еще кто-то кроме нас самих. Притом что такой солипсизм проблематичен с философской точки зрения, справедливо будет отметить, что абсолютное большинство читателей этой книги подобным сознанием в той или иной степени обладают. В связи с этим возникают несколько интересных вопросов относительно будущего машинного разума. Если высказывания или действия искусственного интеллекта указывают на то, что он воспринимает мир именно в этом смысле, то как мы можем быть уверены в том, что это действительно так? И наоборот, даже если достаточно сложная система не сообщает о состояниях, которые соответствуют наличию феноменального сознания, можем ли мы быть уверены в том, что оно по определению не испытывает квалиа? Мы еще долго будем спорить, пытаясь разобраться в этой путанице, даже спустя долгое время после того, как у машин появится эта способность, если вообще появится.
