Была, кстати, у меня пациентка одна, которая, находясь на дневном стационаре, приносила утром нам горячую пиццу. Вкуснота!
С тоской вспомнив об ароматной итальянской лепешке, я сжала губы — не буду думать о еде, сытнее от этого не станет. Молча взобравшись на Сивку, я вцепилась в гриву и сжала ноги, чувствуя, как болят мышцы внутренней поверхности бедер от вчерашней скачки. Эх, Дульсинея — изнеженный цветочек, надо было в спортзал ходить, как бабуля советовала!
— Держись крепче, девочка, я с утра ураган! — заржал Конь и резво понесся вперед сначала по земле, а потом и перемахивая через верхушки деревьев.
Голова закружилась, сердце ухнуло куда-то в район малого таза, ноги судорожно сжались, а из горла вырвался какой-то подозрительный писк. Справа от меня серой тенью стелился Волк, который, оказывается, тоже умел преодолевать гравитацию, внизу и позади оставались высокие сосны, какая-то серебристая речушка, и все это мелькало как в детском калейдоскопе от скорости. Странно, но бьющий в лицо ветер не был холодным, он моментально высушил на мне одежду и волосы, которые гривой развевались позади, а я, успокоившись, даже начала наслаждаться этой бешеной скачкой, или, вернее сказать, полетом. Под конец даже руки раскинула в сторону, как крылья, представляя себя птицей, парящей в небесах.
Деревушку впереди я увидела в просвете облаков, ряд аккуратно стоящих домиков на берегу небольшого озера.
Мы спланировали не прямо к ней, а чуть в лесочке, Волк тут же перекинулся в человека, натянул свою одежду, подмигнул мне, белозубо улыбаясь, а потом протянул ко мне руки:
— Иди сюда, краса ненаглядная, пойдем к добрым людям.
Непонятно отчего зардевшись, я сползла прямо ему в руки и отшатнулась, внезапно ощутив, что этот волчара — симпатичный парень не хуже Коши. И влюбиться в него — раз плюнуть, а я в последнее время девушка ненадежная в этом плане, видимо, часики дотикали, скоро будильник зазвенит.
— Пошли, что ли? — Волк взял мою ладошку в свою лапищу и пошел широкими шагами по тропинке. — Жрать хочу, коня бы съел!
— Но-но! — всхрапнул Сивка. — Коня не трогать. Я жилистый и вредный, икаться потом будет до самой Пасхи.
— Ничего, жилистый тоже пойдет, — миролюбиво усмехнулся Серый, из жил холодец вкусный.
И облизнулся, гад!
Так, беззлобно подначивая друг друга, Конь и Волк шли чуть впереди, я на шаг отстала и вертела головой в разные стороны, а потому сразу и не заметила, что они резко остановились, пока не ткнулась носом между лопаток Серого.
— Ну дела! — присвистнул он, а я вытянула шею, углядеть, что ж там такое удивительное.
39
— И я такого не помню, — поддакнул Конь. — А уж я-то помню, чего и другие не помнят.
Я еще раз вытянула шею и посмотрела на деревню — ничего странного, обычные домики, будто с картинки, ровненькие, бежево-сливочные, крытые где зелеными, а где кирпично-красными крышами, аккуратные заборчики, с высоты пригорка, где мы стояли, смотревшиеся кукольными, колодец посредине деревни с огромным воротом. Людей не было. То ли было жарковато сейчас, то ли все заняты, но ни в огородах, ни возле озера, ни в самой деревушке никого не наблюдалось.
— Да уж, — задумчиво почесал голову Волк.
— Да что такое-то? — не выдержала я и ткнула его между лопаток кулаком.
Серый оглянулся, смерил меня взглядом, пожал плечами.
— Пряничная деревня, — буркнул он. — Неизвестно кем и для чего построенная. Не чуешь запаха что ли?
Я принюхалась. И в самом деле — аромат, щекотавший ноздри, и который я приняла за готовящуюся выпечку, доносился от этих домиков. Мы медленно приближались, и с каждым шагом становилось все яснее, что вряд ли тут кто-то живет — больно уж ухоженно смотрелись дворики, да и не живые были тут цветы и растения. Тишина угнетала. Я вжала голову в плечи и огляделась настороженно, казалось, что сейчас на меня кто-то прыгнет страшный. Как в фильмах ужасов.
— Вот и мне так кажется, — тихо сказал Серый, озираясь. — Нехорошее место. Чует мой хвост, нечисто тут.
— Надо нам отсюда убираться, — пророкотал Сивка, — вы давайте на меня оба забирайтесь, а я постараюсь сразу далеко отпрыгнуть, а там уже и поскачем во весь опор!
Волк запрыгнул первыми подал мне руку, но я не успела — позади раздался какой-то вкрадчивый голос:
— Так-так-так! — с ласковыми интонациями произнес кто-то позади меня. — И кто ж к нам пожаловал?
Вот чует мой хвост… то есть, моя попа, что это маньячило какой-нибудь!
Обернувшись, я прижалась спиной к горячему Сивкиному боку и уставилась на приближающегося с улыбкой толстяка. Весь облик его излучал радушие и доброту, усы как у Михалкова в лучшие годы топорщились, в уголках глаз лучились морщинки.
— Понравилась моя деревня, а? — толстяк подошел ближе и ухмыльнулся.
— Ничего так, ароматненько, — осторожно отозвалась я, дергая Волка за ногу, мол, давай быстрее, тяни меня к себе, но он отчего-то медлил.
— А уж как я старался, как старался, — покивал головой усач, — да только вот оценить некому.
— Ээээ, так мы пойдем?
Я почувствовала, как сильная лапища Серого хватает меня за запястье и тянет вверх, но тут же и другая не менее сильная лапища схватила меня за ногу.
— А девочку я попрошу оставить! — пророкотал толстяк, вмиг из добродушного превращаясь в монстра с кривыми острыми зубами. Я почувствовала себя резиновой куклой, которую двое детей тащат каждый в свою сторону, силой не уступая друг другу, и завизжала. Раньше я и не знала, что умею такие звуки издавать, громкие и противные, а главное — не могла остановится, пинаясь и брыкаясь, стараясь пяткой свободной ноги попасть в толстяка. В какой-то момент мне это удалось, он отшатнулся, а Волк успел втянуть меня на Сивку и усадить перед собой, после чего коняшка наш взлетел стрелой и приземлился уже за деревьями, а потом погнал во весь опор, резво перебирая копытами. Спустя полчаса такой бешеной скачки он остановился, тяжело дыша. Бока его вздымались и опадали, а мы с Волком буквально сползли на землю и развалились на спине, унимая бешено стучавшие сердца.
— Да уж, ну и приключение! — хрипловато после визга сказала я, покосившись на спутника.
— И главное — ведь в русских сказках такого нет! — пожаловался он, тоже посмотрев на меня. — Уж чего у нас только нет, только вот пряничных маньяков точно не было. Откуда только взялся? Сивка, ты не знаешь?
Конь, уже отдышавшийся, мотнул головой.
— Нет, — сказал он. — Я ж давно уже не путешествовал, а тут вообще в первый раз. Развелось нечисти!
— То ли еще будет! — мрачно предрекла я, поднимаясь на ноги. — А главное — есть хочется, пить хочется, и других человеческих радостей тоже.
Огляделась вокруг и поняла, что наш привычный русский лес сменился какими-то непонятными деревьями, название которых я не знала, и даже сам вид которых навевал неприятные ассоциации со страшными сказками братьев Гримм — те же крючковатые ветви, сплетенные между собой в колтуны, густо растущий кустарник, трава, оплетающая ноги.
