— Ну, так чего же мы тогда ждем? Поскакали!
Скакун Бриона сорвался с места в галоп. Мэт пришпорил свою лошадь и устремился следом за королем, но его уже успел опередить сэр Оризан.
Оставив рыбаков под командованием их предводителя и сержанта Брока, Брион, Мэт и Оризан сломя голову мчались по лесу. Рыцарь и его люди протоптали подлесок, так что особого труда погоня не составляла. Через десять минут Брион уже почти нагнал похитителей.
Заслышав громоподобный топот коня, пешие воины стали в страхе кричать и разбегаться, чтобы не попасть под копыта клайдесдейлского тяжеловоза, на котором восседал закованный в латы Брион. Люди понимали, что он гонится не за ними. Однако, к их чести, они успели оправиться от испуга довольно быстро и сумели задержать Мэта и сэра Оризана, на которых, увы, никакой брони не было. Правда, особого успеха атака не имела, поскольку и Мэт, и сэр Оризан сражались на славу, рубя мечами направо и налево. Двое пехотинцев расплатились ранениями за свою дерзость, остальным хватило ума отступить.
Брион обогнал рыцаря, развернул своего коня и задел при этом рыцаря плечом. Лошадь того едва не оступилась, но сам он удержался в седле. Вражеский рыцарь незамедлительно приставил острие меча к спине Розамунды:
— Только тронь меня — и она умрет!
— Только подлец и трус прячутся за спиной у женщины! — взревел Брион.
— Ну, вы-то, ясное дело, человек чести! — язвительно оскалился рыцарь. — Ну и много ли у вас чести...
В этот миг на его шее захлестнулась петля лассо. Мэт дернул веревку на себя, и рыцарь распростерся навзничь на крупе своей лошади.
Брион подхватил Розамунду и, усадив ее перед собой в седло, крепко прижал к груди.
— Миледи, я думал, что потеряю вас, а с вами — весь мир!
Розамунда вскрикнула от радости, прижавшись к его нагруднику, но тут же отстранилась и спрыгнула наземь.
— Поступайте, как велит вам долг, повелитель мой и король!
— Так я и поступлю! — воскликнул Брион, воззрившись на вражеского рыцаря.
Тот пытался освободиться от веревки, крича:
— Это оружие труса!
— Трусу под стать оружие труса! — крикнул ему Мэт. — А подлец заслужил подлое нападение!
— Я отомщу тебе за твое... — Но тут рыцарь увидел Бриона. Тот, словно гора над предгорьями, возвышался в седле своего великанского коня. Он был бесстрастен и неподвижен и держал меч наготове.
— Я безоружен! — вскричал рыцарь.
— Подайте ему его меч! — процедил сквозь зубы Брион. Подбежавший воин поднял с земли меч и подал его рыцарю.
— Вы бы лучше взяли оружие, — посоветовал ему Мэт. — Вам ведь известно, каково наказание для рыцаря за трусость.
На самом деле сам он этого не знал, но, по всей вероятности, это было отлично известно рыцарю, поскольку он, не колеблясь, взял меч и потянулся за щитом, висевшим на крюке у седла.
— Защищайся! — крикнул Брион и нанес первый удар. После пяти обменов ударами вражеский рыцарь был повержен.
— Поднимите его, — приказал Брион подоспевшим рыбакам, — затем перевяжите его раны и закуйте в цепи. Быть может, он нам еще пригодится как заложник. Как рыцарь он немногого стоил.
С этими словами Брион убрал меч в ножны, поворотил коня и спешился. Сержант Брок подбежал, взял у него тяжелый щит, шлем, а Брион, обернувшись, радостно обнял Розамунду и зарылся лицом в ее светлые кудри.
— Миледи, как я боялся потерять вас!
— Но я не потеряна, — прошептала она, опустив голову на его плечо. — Я знала, что вы этого не допустите!
— Я бы защитил вас от всех легионов ада, — пылко проговорил Брион.
Мэт нисколько в этом не усомнился. Он понимал, что Брион пошел бы на бой даже при том, что мог проиграть, если бы на его сторону не встали святые покровители.
Что еще влюбленные сказали друг другу, не слышал не только Мэт, но и все остальные. Тех, кто мог случайно подслушать разговор, сэр Оризан бесцеремонно заставил отступить, приговаривая:
— Отойдите, отойдите, если вам дорога свобода вашей страны.
Рыбаки нехотя попятились — ворча и пряча улыбки. Потом, намного позже, когда отряд выехал из леса, когда на каждом скрещении дорог Бриона бурно приветствовали крестьяне, Мэт поравнялся с Розамундой и сообщил ей по секрету:
— Когда вас похитили, он чуть рассудка не лишился.
— Вот как? — забеспокоилась Розамунда. — Как это было?
— Он кричал, что готов отказаться от короны, от всего королевства, потому что ему все не мило без вас.
— Правда? — Розамунда обернулась и, едва заметно улыбнувшись, взглянула на Бриона. Глаза ее заблестели. — Знаете, а ведь порой в его трубадурских фразах проскальзывает правда.
Как бы то ни было, вечером, на стоянке, когда разбили лагерь и когда крестьяне и рыбаки уже передавали по кругу бурдюки с элем и обсуждали достоинства разных видов импровизированного оружия типа гарпунов и вил, Брион подошел к Розамунде, сидевшей возле костра. Он был без доспехов, но держался скованно и чересчур торжественно.
— Ваше высочество, я должен просить у вас прощения.
Розамунда устремила на него радостный взгляд, однако, заметив, как скорбно поджаты его губы и холодны глаза, сразу стала хмурой и неприступной.
— За что я должна простить вас, ваше величество?
Мэт мысленно застонал.
— За дерзость, с которой я позволил себе открыть вам свои чувства, — скрипучим, неестественным голосом проговорил Брион, — в то время, как мы не можем быть помолвлены.
Розамунду словно холодной водой окатили.
— Я прощаю вас, ваше величество.
На сей раз Мэт не удержался и простонал вслух:
— О-о-о! Сил моих нет! Да что с вами обоими? Неужели вы не видите, что важно только то, что вы чувствуете друг к другу?!
Влюбленные в то же мгновение вдруг превратились в нежных и ранимых людей. Брион возразил:
— Но мы не можем пожениться без благословения отцов!
«Благословляю, благословляю!» — прозвучал голос в сознании Мэта.
Мэт не стал отвечать призраку.
— Отец принцессы обручил ее с наследником престола Бретанглии. Неужели вам кажется, ваше величество, что он изменил бы свое решение только из-за того, что наследник теперь другой?
Брион растерялся, а Розамунда почти свирепо воскликнула:
— Ни за что не изменил бы!
— Но моего отца нет в живых! Нельзя же о нем забывать! — возразил Брион.
«О боже! И у сыновней верности есть пределы!» — возопил призрак Драстэна в сознании у Мэта.
— Ладно, хорошо, давайте подумаем о вашем отце, — пошел на уступки Мэт. — Почему его мнение так важно в этом смысле?
