Менестрель запел голосом короля Драстэна:
«Грех тяжел, — король промолвил, —
Пусть Господь тебя простит».
«Амен», — молвил тут лорд-маршал,
Побледнел, но все ж стоит.
«А еще я согрешила, —
Петронилла говорит, —
Розамунду отравила,
И она мертва лежит».
Публика просто взревела от возмущения. Менестрель в ужасе прикрыл рот ладонью. Люди повскакали на ноги, начали размахивать руками, грозить певцу кулаками. Однако тот, судя по всему, не раз бывал в переделках и понял, что должен каким-то образом вновь овладеть аудиторией. Он наигрывал мелодию, пока публика немного не успокоилась, а потом, перекричав общий гам, проорал:
— Я пою только о том, что слышал, люди добрые! Но если это для вас так оскорбительно... — Он прервал игру и забросил лютню за спину.
Мэт не мог не восхититься тем, как изящно выкрутился из неловкой ситуации менестрель. Надо сказать, его маневр имел успех.
— Нет, нет! Пой дальше! — вскрикнули разом десять голосов.
Менестрель растерялся. Вид у него стал неуверенный.
— Даю пенни, чтобы ты спел до конца — крикнул один крестьянин, и у ног менестреля звякнула медная монетка.
— А я — серебряный пенни даю!
— А я — шиллинг!
На менестреля обрушился град монет. Немного овладев собой, он перебросил лютню на грудь и стал перебирать струны, дожидаясь тишины.
— Неплохо... — задумчиво протянул Мэт. — Теперь по всей стране менестрели будут распевать эту песню именно с такими куплетами и озолотятся.
— Есть несколько городов, где народ верен королеве, — заметил сэр Оризан.
— Ну, значит, там менестрели эту песню петь не будут. Забавно, а как бы звучали куплеты, если бы менестрель пел так, как собирался спеть?
Сержант Брок непонимающе уставился на Мэта.
— А почему вы решили, что он поет не так, как должен петь?
Мэт кивком указал на бохана. Сержант Брок посмотрел в ту сторону, увидел хобгоблина и застыл, не шевелясь.
Менестрель, не желая лишаться баснословного гонорара, наконец запел снова:
«Грех тяжел, — король промолвил, —
Пусть Господь тебя простит»
«Амен», — с дрожью молвил маршал,
Весь бледнехонек стоит
«И еще грешна я, отче,
Тем, что мыслю я свершить:
Заготовила я яду,
Чтоб Драстэна отравить!»
Слушатели встретили этот куплет приглушенными восклицаниями, но остались на своих местах. Менестрель всеми силами старался вести себя как ни в чем не бывало и делать вид, будто именно эти самые слова он и намеревался пропеть Как только публика притихла, он продолжил балладу
«Вон малыш играет в мячик
Посреди других детей —
Это маршала сыночек,
Деток всех он мне милей», —
Пропел менестрель голосом Петрониллы. Публика разразилась громкими вскриками.
— Весьма удобное объяснение того, почему лорд маршал пощадил Бриона, — поджав губы, проговорил Мэт. — Очень ловко закручено.
— Кто только мог придумать такую грязную ложь? — возмутился сэр Оризан.
— Да бохан, кто же еще, — буркнул сержант Брок и кивком указал на Бохи.
Сэр Оризан поискал и нашел взглядом хобгоблина, после чего взгляд его метнулся к менестрелю.
— Хотите сказать, что он поет устами менестреля?
— Нет, это ему не под силу, — нахмурился Мэт и вдруг не на шутку разволновался. — Сначала я думал, что он вкладывает мысли в голову менестреля, но... Следите внимательно за губами менестреля!
Его спутники уставились на него, решив, что их товарищ, видно, сбрендил, но, пожав плечами, устремили взгляды на менестреля. Тот запел следующий куплет.
«А того уродца видишь —
Мячик хочет отобрать!
Это короля отродье,
Век его бы не видать!»
— И правда, клянусь честью! — воскликнул сэр Оризан — Его губы произносят звуки, которых мы не слышим.
Мэт кивнул.
— Бохи заглушает слова, которые поет менестрель на самом деле.
— Так это Бохан произносит те слова, которые мы слышим, — высказал свою догадку сержант Брок.
— Может быть, — пожал плечами Мэт, однако он не был в этом так уж уверен. Он вырос в Америке, знал цену рекламе и обещаниям политиков и отлично понимал, что теперешний текст баллады как нельзя лучше отвечает целям короля Драстэна. Потому Мэт и гадал, сам ли бохан поет устами менестреля или кто-то другой пользуется хобгоблинскими способностями как каналом для подачи информации. Неожиданно воображение Мэта нарисовало яркую картину, и менестрель представился ему динамиком радиоприемника, принимающего сигналы откуда-то с далекого севера.
А менестрель все пел и пел:
«Он урод», — опять сказала
Петронилла королю.
«Ну и что? — Драстэн ответил.
— Больше всех его люблю!»
И вскричал он, сняв сутану:
«Ах, неверная жена!»
Королева сил лишилась,
Так была потрясена.
Но кто же на самом деле «вел передачу»? Король Драстэн теперь в этом смысле котироваться не мог, поскольку содержание предпоследнего куплета слишком резко выдвигало принца Джона на позицию самого вероятного кандидата на престол. Принц Джон? Нет, Мэту с трудом верилось в то, что недоумок Джон был способен сочинить такую изящную балладу, и уж тем более вряд ли он смог бы магическим образом транслировать песню. Джон был принцем, он не был колдуном.
Менестрель же тем временем завел следующий куплет. Мэт самым внимательным образом вслушивался в слова, надеясь разгадать загадку.
Тут король наш обернулся
И лорд-маршалу сказал:
«Я тебя велю повесить,
Вероломнейший вассал!»
После этих слов менестрель ударил по струнам и взял заключительный аккорд. В зале стало тихо-тихо. Никто не в силах был проронить ни слова — так всех напугала мысль о превращении одного из самых благородных рыцарей в стране в злодея и изменника.
Мэта эта мысль просто огорошила. Кто-то старался опорочить один из оплотов добродетели и благородства в Бретанглии. Тут попахивало колдовством с большой буквы, но кто же мог быть этим великим колдуном?
Тот человек, что выпрыгнул из окна.
Внезапно он снова вернулся в список подозреваемых, составленный Мэтом. Получалось, что, кто бы в этой игре ни проиграл, колдун оставался в выигрыше.
