— Да-да, очень ценные сведения, — повторил Мэт — Наведывайтесь ко мне время от времени, ваше высочество, и буду рад сообщить вам о своих находках, если таковые появятся.
— «Если»?! Уж вам, проклятие, лучше поскорее что-нибудь вызнать, а не то я...
— Прочь из моей головы, — окоротил принца Мэт. — Убирайтесь, а не то мне придется приступить к утренним экзерсисам.
— Но я...
— Прочь! — прокричал во сне Мэт. — Убирайтесь и дайте же мне поспать!
* * *
— Пропала? Исчезла? — Петронилла вытаращила глаза, лицо ее стало землистого цвета. — Исчезла из поместья, которое подобно острову, со всех сторон окруженному водой, и где на каждом шагу понатыканы стражники и тюремщики? Как же она могла исчезнуть?
— Этого я не знаю, ваше величество, — отвечала леди Эшмунд со слезами на глазах. Она тоже очень любила принцессу. — Я знаю только то, что все говорят. Король направился к ней, чтобы поведать о победе в бою, и...
— И наверняка намеревался соответствующим образом отпраздновать свою победу! — фыркнула Петронилла.
— Быть может, и намеревался, ваше величество, но в комнате он обнаружил всего лишь деревянную куклу. А настоящей принцессы и след простыл.
— И след простыл, вот как? Убеждена, это его рук дело! — Королева отвернулась к узкому стрельчатому окну и зачем-то выглянула во двор. — Это он силой злого колдовства перенес ее в какое-нибудь тайное место, чтобы там она всегда была ему доступна. О, чума на эту золоченую темницу!
Королева резко обернулась, схватила фарфоровую вазу и швырнула ее в камин. Ваза разбилась вдребезги, звук удара эхом отлетел от каменных стен, хоть они и были увешаны гобеленами и пышными коврами. Леди Эшмунд с трудом сдержала крик испуга.
Королева расхаживала по залу туда и сюда, причитая:
— У меня есть шелка и атлас, золото, серебро, слуги, но я не могу отправиться на поиски несчастной девочки, которая нуждается в моей опеке! Будь проклят тот день, когда я повстречала Драстэна, этого подколодного змея! Будь проклят тот день, когда я избрала принцессу с юга в невесты для моего сына! Как только я могла поверить, что в этом чудовище найдется хоть капля жалости и милосердия? А что вышло? Вышло, что он научил Гагериса своей жестокости и грубости, а Гагерис все это обрушил на бедную девочку. И вдобавок мой ненасытный супруг не спускал с нее похотливого взора! О бедняжка! Как же я теперь смогу ее спасти?
Леди Эшмунд так хотелось хоть чем-то утешить королеву.
— А не могло ли случиться так, что лорд маг Меровенса спас леди Розамунду силой магии?
Королева обернулась и одарила фрейлину полным укора взглядом.
— Вам ничего не известно о том, каким древним колдовством пропитана эта страна, миледи! Даже мне, которую обучали кое-какому волшебству, становится страшно при мысли о холодном северном волхвовании! О, здешняя магия давит тяжелее могильной плиты! Я не раз пыталась навести чары, и все было тщетно, и я не думаю, что лорд маг преуспеет в этом лучше меня. О, чума побери моего неверного супруга! Чтоб он подох, бык неуемный!
Леди Эшмунд, заслышав такие проклятия, побледнела.
Королева вскинула сжатые в кулаки руки:
— О эльфы и духи Бретанглии! О паки, привидения, все ночные фейри! Если вы слышите меня и если это вам под силу, убейте злобного короля, который обманом захватил ваши земли! Эльфы, вонзите свои стрелы ему в виски! Услышьте, узрите все до единого меня, иноземную королеву, которую он довел до такого унижения! Спасите принцессу из южных земель, спасите свою землю, избавьте ее от злобного тирана!
* * *
На следующий вечер король ужинал в компании с принцем Джоном, сидевшим от него по правую руку, и лордом маршалом, сидевшим по левую. За столом вместе с королем восседали еще двое герцогов в сопровождении герцогинь. За столом пониже сидели аристократы более низких сословий. Драстэн пребывал в приподнятом расположении духа, невзирая на ужасный сюрприз, который ему преподнесла Розамунда. В конце концов, он был победителем и знал, что теперь королева, которая настолько извела его своими ехидными придирками и подняла против него его врагов, томится в изгнании.
Герцог Боромельский, уловив настроение короля, встал и поднял кубок, вскричав:
— Желаю провозгласить тост!
— Тост, тост! — вскричали и все остальные, поднялись и притихли, высоко подняв кубки.
— За нашего истинного правителя, который ныне празднует победу в столь блестящем обществе... и за нашу королеву, которая пьет горькое вино поражения в тоске и одиночестве!
Последовала неловкая пауза. Лорд маршал нахмурился. Тосту герцога явно недоставало галантности. А король крякнул от удовольствия, вскочил на ноги и поднял кубок:
— За королеву!
Остальные аристократы с облечением подхватили тост.
— За королеву! — вскричали они, расхохотались и выпили до дна.
Король поднес кубок к губам, запрокинул голову и вдруг как бы окостенел, застыл, выпучил глаза и, падая, издал хриплый стон. Кубок выпал из его пальцев, а пролитое вино расплескалось и испачкало камзол принца Джона.
И снова последовала страшная пауза. Безмолвие нарушил принц Джон. Он дико закричал и, упав на колени рядом с отцом, схватил того за плечи и пощупал запястье.
А у короля Драстэна только потемнело в глазах, но через некоторое время тьма сменилась непроницаемой светлой пеленой тумана. Казалось, он парит в этой дымке и слышит рядом с собой голоса.
— Да, ваше высочество, я уверен: он будет жить.
— Хвала небесам! — прозвучал дрожащий голос принца Джона. — Но будет ли он здоров?
— Ax! Это вопрос! — вздохнул кто-то пожилой. — Пока он спит, ответа на этот вопрос не даст ни один лекарь. Можно лишь ждать, а когда он очнется, будем посмотреть.
— Я не сплю, — проговорил король Драстэн, но почему его слова звучали так вяло, так замедленно? Почему ему было так трудно произносить их? Он заставил себя разлепить тяжелые веки и увидел принца Джона и доктора Урзатца, которые озабоченно смотрели на него. За их спинами король разглядел гобелены, развешанные по стенам его опочивальни, увидел занавески балдахина на собственной кровати. Он попробовал сесть — как ему показалось, дерзко и решительно, но на самом деле всего лишь едва пошевелился. Королю стало страшно, и, чтобы скрыть страх, он закричал:
— Чума на вас! Вы меня не слышите? Я не сплю!
На этот раз он расслышал собственный голос — вот только получился набор нечленораздельных звуков, а не связные слова. Драстэну стало еще страшнее, и он бы закричал, но тут к нему рванулся Джон и схватил за руку:
— Он просыпается! Как вы, отец?
— Стоило ли так трястись? — проворчал король. — Я в полном здравии!
Но это было не так, и он сам это понимал. Он не слышал произносимых им слов — вместо них звучало какое-то мычание.
