И сэмплер, и ревербератор,
И потому я фяну так,
Как будто прячется в кустах
Наемник-звукооператор!
Пробормотав этот стишок, Мэт возвысил голос и прокричал:
— ОСТАНОВИТЕСЬ!
Его голос, поддержанный десятикратным эхом, пронесся над поляной. Люди в испуге застыли на местах. Даже волынщик умолк. Баналикс обернулся и замер с вытаращенными глазами.
— Люди Морригана и Луга, остановитесь! — продолжал вещать Мэт. — Я, любящий деревья и живущий в них и подле них, приказываю вам прекратить это святотатство! Вы оскорбляете духа лесов!
Толпа сдавленно застонала. Баналикс вышел из ступора, и его физиономия перекосилась от злости.
— Оскорбляем? Мы — оскорбляем? Это ты своим вмешательством оскорбил нашу церемонию!
Мысли метались в сознании Мэта. Он пытался найти слова и в конце концов нашел их:
— Я тот, кто живет в дубах, осинах и терновнике! Я тот, кому ведома душа леса! Я тот, кто точно знает, как поклонялись богам истинные друиды. Я тот, кто ведает, в какое посмешище вы обратили их ритуал!
— Лжец! — вскричал Баналикс. На этот раз он не стал производить никаких пассов. Он открыто выхватил из рукава смоляной шарик, сорвал крышку с коробки с угольками и, поджигая шар, выкрикнул:
— Никому из смертных не ведомы церемонии поклонения богам древности! Ты лжец, но тебе не уйти от этого!
Шарик загорелся, Баналикс швырнул его в Мэта. Швырялся он метко, но Мэт уже распевал:
Ты полегче, друг, на вираже!
Твой огонь меня обжечь не смеет!
Видишь — шарик твой потух уже?
И не светит больше, и не греет!
Шарик, остывая, сморщился и погас. Никто и не увидел, как он отскочил от груди Мэта. Толпа огласилась испуганным ропотом.
— Шарлатан! — взревел Баналикс. — А теперь отведай-ка настоящей магии! — Он начал водить руками и произносить слова на языке, смутно напоминающем гэльский. Мэт с ужасом понял, что жестами Баналикс изображает завязывание узла. Мэт вспомнил, что одной из разновидностей принесения человеческих жертв у друидов было повешение, после чего умершего бросали в топкую трясину. Не теряя времени даром, Мэт пропел:
Все, что ты ни завязал,
Пусть скорей развяжется!
Пусть и узел, и петля
Фикцией окажутся!
Что-то коснулось его шеи, попробовало затянуться… и пропало.
Баналикс стоял, вытаращив глаза, и глаза его наполнялись ужасом.
— Прекрати свои трусливые нападки! — приказал ему Мэт. — Ты ничего не добьешься!
Баналикс прищурился. Он всеми силами старался скрыть охвативший его страх.
— Сам трус! Трус, трус и обманщик! Уж не знаю, какой магией ты пользуешься, противостоя моим заклинаниям, но отведай-ка вот этого!
С губ Баналикса полился поток слов, которые он сопровождал жестами, похожими на быстрые броски — попеременно то левой, то правой рукой.
Что уж такое в него швырял Баналикс, Мэт не ведал, но не имел жгучего желания выяснять. Отражать в любом случае надо было все, что бы в него ни летело:
Защити, защити,
Мой невидимый щит,
От всего, что в меня
Угодить норовит!
Мэт даже не почувствовал никакого прикосновения. А остальные видели, что в Мэта летят какие-то горящие снаряды, но гаснут, не долетая, ударяясь о невидимую преграду.
Толпа в страхе зароптала и попятилась от Баналикса. Мнимый друид стоял, тяжело дыша, он не спускал глаз с Мэта. Похоже, ему наконец стало по-настоящему страшно.
Мэт решил не останавливаться на достигнутом.
— Люди Божие! Вы видели своими глазами этого самозванца! Вы видели, как он слаб и беспомощен! Берегитесь его обманов, не попадайтесь в сети его соблазнов, ибо теперь вам известно, откуда берутся его ложь и уловки! Идите отсюда скорее! Идите и впредь никогда не слушайте ни его, ни людей ему подобных!
Люди поспешили прочь. Завидев, как его покидают те, кто уже был почти целиком в его власти, Баналикс принялся вопить:
— Сам обманщик! Ты — дух леса? Так пусть лес судит тебя!
И он снова забормотал слова на странном языке и протянул руку с вытянутым указательным пальцем к дубу-великану. В следующий миг дрогнула ветвь величиной с доброе дерево и со стоном качнулась к Мэту.
Глава 14
С оглушительным треском ветвь надломилась и стала отделяться от ствола. В следующее мгновение она была готова рухнуть на Мэта! Нужно было срочно принять меры предосторожности.
Ветка, к дубу поскорей
Снова прирасти ты,
Чтобы не случился вдруг
Перелом открытый!
Ветка перестала клониться вниз, будучи всего в нескольких дюймах от макушки Мэта. А потом... О чудо! Потом она стала приподниматься и в месте надлома дрогнула раз, другой и… приросла к стволу. Мэту показалось, что толпа ответила на это дружным вздохом облегчения. Может быть, вздох ему и померещился, но вот испуганные крики точно прозвучали, и те люди, что стояли ближе других к Баналиксу, стали пятиться от него.
Мнимый друид указал на высохший клен, стоявший чуть дальше дуба за спиной Мэта, и выкрикнул стихотворение. Дерево закачалось, застонало и начало крениться, намереваясь упасть на Мэта. Мэт поторопился ответить «друиду» собственным заклинанием:
Клен ты мой опавший,
Или ты взбесился?
На кого упасть ты,
Милый друг, решился?
Лучше передумай
И меня порадуй:
Кто тебя порушил,
На того и падай!
Ствол клена, похоже, развернулся. Да, верно! Он изменил направление падения! Баналикс в ужасе вперил взгляд в падающее дерево и сорвался с места, стараясь убежать подальше от голых острых сучьев. Но дерево упрямо разворачивалось, словно следило за ним и ускоряло падение. И вот наконец клен рухнул и похоронил под собой Баналикса. Тот принялся дико кричать, но на самом деле дерево его даже не ударило. Уцелевшие ветви просто-напросто образовали клетку, из которой никак не мог выбраться мнимый друид. Он хватался за сучья, тряс их, пытался сломать, но они, видимо, были не так уж мертвы, поскольку упорно отказывались поддаваться.
— Ступайте домой! — вскричал Мэт. — Идите по домам, ложитесь спать и больше никогда не слушайте этого обманщика!
Толпа распалась, и люди побежали прочь с поляны, в страхе крича. Вскоре их голоса стихли вдали, и на полянке воцарилось безмолвие — если, конечно, не считать сдавленных рыданий под сучьями упавшего клена.
