Они вполне могли приукрасить, чтобы я стал шёлковым. Но и стать «просто хорошей отчётностью» для офисного клерка мне тоже не хотелось.
— Почему Глазьева до сих пор в младших сотрудниках? — модератор кивнул на защитницу, — Да потому что она в поле работает, с живыми нюбсами. Ты для неё не цифра.
Он ткнул пальцем в стол, и Екатерина сдержанно улыбнулась.
— Она только что из Волжского данжа, вытаскивала нюбсов. Ассасин, мастер одного удара, в окружении монстров. Хуже не придумаешь!
— Ну, скажешь тоже… — Чернецова слегка смутилась.
— Так что да. Ты можешь попросить другого защитника, раз мы тут кажемся тебе злодеями.
Закончив, Чернецов сложил руки на груди. Глазьева тоже молчала, две пары глаз спокойно ждали моего ответа. Возникла пауза.
А было ли мне что рассказывать? Чекановы Николай и Любовь, для меня это только имена. Их музыкальная группа погибла на гастролях на севере, и маленького меня забрала к себе тётя.
— Ну-у-у… — нехотя протянул я, — Они что-то хотели от моего отца.
— А твой отец?
— Нет его давно.
Чернецов погладил щетину.
— А что они хотели?
— Не знаю, не помню отца, я маленький был. Эти отморозки сказали, что Чекан что-то оставил у меня.
В комнате воцарилась тишина.
— Как ты сказал, твоя фамилия?
У меня ёкнуло сердце. И без того чёрные глаза модератора вдруг почернели ещё больше.
— Так вот почему лицо знакомое… — едва выдавил он из себя.
Екатерина рядом округлила глаза, в ужасе глядя, как Чернецов приподнимается со стула. И моментально облачилась в ту же форму ниндзя, что была до этого.
— Герман, стой! — она оттянула меня себе за спину.
— Глазьева, — Чернецов достал из-под плаща короткую дубину, — Это сын Чекана и Гончей…
— Герман, — Екатерина вытянула кинжал, — Стой, ты же знаешь наказание.
Неожиданно один из кирпичей на стене поменял цвет, и замигал ярко-красным экраном. Из скрытых динамиков донёсся голос:
— Срочно остановите допрос!
Глава 4, в которой правила
А вот теперь я прекрасно осознал, что Екатерина — моя защитница. Неожиданно сильные пальцы рванули меня со стула, и я оказался у неё за спиной.
Красные блики от мерцающего на стене экрана полыхали на стенах и лицах, оттуда вещал предупреждающий голос: «Остановите допрос!»
Чернецов просто пожирал меня взглядом, впервые в жизни подарив ощущение, что такое, когда тебя ненавидят. Но, стиснув кулаки, я не отводил взгляда. Ещё ничего не сделал такого в этой жизни, что заслужить подобное.
— Герман!
Как чувствует себя парень, которого защищает девушка? Тем более, она была чуть ниже меня.
Да нормально чувствует, когда это сотрудница какого-то там отдела. А перед тобой хмурый мужик вполне себе боевого вида, который до этого ещё и творил невозможные вещи.
— Герман Чернецов, — прошептала Екатерина, свободной рукой подталкивая меня к двери, — Четвёртое правило Невмешательства…
В другой её руке покачивался кинжал, длиной минимум сантиметров тридцать. Мне чудилось, или по лезвию бегали электрические разряды?
— Катя, он их сын! — Чернецов хлопнул ладонью по столу, — Этих… этих…
Его дубинка в руке, так похожая на полицейскую, загорелась синеватым светом.
Я приготовился. Если он сейчас что-то скажет про моих родителей, то я тоже сдерживаться не буду. И пусть мне страшно…
Екатерина обеспокоенно обернулась на меня и покачала головой, мол, не надо. Потом повторила, отчеканивая слова:
— Четвёртое. Правило. Невмешательства!
Чернецов, поджав губы, процедил:
— Игрок не может… Их сын, Катя! Их кровь!
— Герман. Правило.
Чернецов бухнул на стол свою дубинку, и сел, мрачный, как туча. Он не сводил с меня взгляда, но всё же сказал:
— Игрок не может… кхм… навредить нюбсу, — он прищурился, — если для сохранения тайны этого не требовалось.
В допросной повисла тишина.
— Герман, ты должен понимать… — начала было Екатерина, но вдруг в полу допросной осветился синий круг.
В нём проявился силуэт, и через миг превратился в низкого человека, одетого в деловой серый костюм.
— Ректор Дворфич, — одновременно произнесли мои оккупанты, а Герман даже встал со стула.
Выглядел гость необычно. Низкорослый, достававший едва мне до груди, вот только в плечах шире меня в три раза. Седая борода, спускающаяся прямо на пол, и толстый нос-картошка создавали комичный вид, но при этом глаза были очень серьёзные, и будто видели нас насквозь.
Названный Дворфичем покосился на мигающий и верещащий экран в стене, махнул рукой, и тот погас.
— А, Гончар, так вот ты какой, — гость прищурился, разглядывая меня за спиной Екатерины.
Я в свою очередь тоже рассматривал его. Уж очень незнакомец напоминал низкорослых гномов из фильмов и игр. Не хватало только молота или топора.
— Ректор, но как вы… — Чернецов растерянно поднял руки, показывая на что-то в воздухе, — В «Сито» же нельзя телепортироваться.
— Нет времени, — Дворфич отмахнулся, — Глазьева, уводи простачка.
— Сейчас называем их нюбсами, ректор, — поправил Чернецов.
— Да все эти новшества, — гном поморщился, — Глазьева, ну?
— Но… я… — Екатерина замялась.
Модератор тоже покачал головой:
— При всём уважении, ректор, но есть правила.
Дворфич дёрнул головой, посмотрев на дверь.
— Глазьева, если доверяешь мне, сейчас же уводи парня.
Екатерина на миг замялась, переглянувшись с Чернецовым. Тот в свою очередь положил руку на дубинку:
— Господин ректор, как модератор, я заявляю… — он вдохнул, будто хотел что-то сказать.
— Твой аккаунт действителен, Гончар, — перебил его Дворфич, глядя на меня, — Только доберись до «Бато́на».
— Но это же сын Чекана… — не сдавался Чернецов.
Он наклонился, уперев кулаки в стол.
— Ага, твоего друга, кстати, — гном хлопнул в ладоши и исчез в таком же синем круге.
Я же уставился на Чернецова. Друг моего отца?! Тогда какого хрена он…
— Я не буду помогать ему, — процедил модератор уже в пустоту.
— Что это было, Герман? — спросила Глазьева.
В ту же секунду экран на стене снова заверещал и замигал, и открылась дверь.
