— Надо же, как ты сообразил. Оставь семечку себе, не сажай, — она поманила пальчиком, — Пойдём, сын Гончей и Чекана, к старшей.
***
Конечно, в селение к дриадам меня не повели.
Но шёл я в окружении хмурых лесных жительниц довольно долго. Невидимая тропа вела мимо лесных ручьёв, мимо огромного поваленного дерева. Высохший, покрытый мхом ствол был таким огромным, что я только удивлялся, пытаясь представить, каким гигантским должно было быть дерево.
В этом лесу оно должно торчать вверх на высоту не меньше нашей горы Ямантау.
— Магический лес имеет свою историю, — заметив мой взгляд, сказала Гелия, — И это не самая весёлая её глава, — она грустно коснулась коры на исполинском стволе, пока мы шли мимо.
Я попытался призвать земледельца, чтобы хоть что-то узнать. Но нет, он лишь пожал плечами, намекнув, что в моём ботаническом бестиарии таких видов нет.
***
Меня вывели к небольшой скале. От неё отвалился кусок, похожий на плиту.
Дриады указали сесть на него. Кое-как я взобрался и уселся, рассматривая растущее перед скалой дерево. Тоже какой-то незнакомый вид, и листья странные, словно хвойные иголки срослись в форме ромба. А между ними мерцало что-то, похожее на паутину.
Мерцающая, полупрозрачная листва зашевелилась:
— Идите, сёстры, — голос принадлежал немолодой женщине.
— Но, старшая… — вырвалось у Гелии.
— Идите, — уже настойчивей повторило дерево.
Дриады поохали, но всё же нырнули в ближайшие заросли, и лес наполнился гудением улетающего в листве ветра. Когда стало тихо, старшая сказала:
— Ну, здравствуй, сын Гончей и Чекана.
Я медленно выдохнул, и приступил к разговору:
— Здравствуй, старшая дриада.
Дерево волновалось, словно что-то обдумывая. Затем сказало:
— Спасибо за Дафну Дубыню.
Я даже смутился:
— Ну, это… Да не за что.
— Другие дриады недолюбливают её. Но, если бы не такие, как Дафна, нашу расу ждала бы жалкая участь… Ты бывал на болоте, человек?
— Да, — сказал я, вспомнив про кикимор.
Злые дриады, которые уже не слышат голос природы. Впрочем, по версии самих кикимор, они-то как раз слышат, причём какую-то там «истину». Но если уж выбирать, я лучше побегаю по лесу от озабоченной дриады, чем по болоту от озверевшей кикиморы.
— Вот как история повернулась. Если бы не такие, как твой отец, то и вашу расу ждала бы жалкая участь.
У меня перехватило дыхание.
— То есть, мой отец, он не плохой?
— Я не та, кто вернёт покой в твою душу, — уклончиво ответила старшая.
Я вздохнул. Ясно, и тут Министерство имеет влияние. Дриадам спокойнее живётся, если у них нет проблем.
— Неспокойная душа делает нас ищущими, сын Гончей. Будь осторожен в своих поисках. Кикиморы тоже искали истину…
Меня передёрнуло. Это ж надо, до какой правды они там докопались, что пасти стали как у крокодилов?
— Задавай вопрос, сын Гончей. Один вопрос.
Я поджал губы. Да чтоб тебя, у меня теперь гораздо больше вопросов, раз тут носились мои мать и отец.
Конечно, зёрна граната важны. Но что такого натворил Чекан, что его тут так не любят?
Нет, ясно, конечно, что он преступник мирового масштаба, и вродже как убил десятки сильных игроков. Но что-то мне подсказывает, что дриады больше обидятся на сломанный цветок на каком-нибудь священном дереве, чем на смерть каких-то там великих магов.
Как задать один вопрос, чтобы получить все ответы? У меня гулко забилось сердце, подсказывая верный вариант.
А ведь шанс есть.
— Что… — я почувствовал, как засипело горло, — Что узнали здесь, в магическом лесу, мои родители?
Дерево молчало, я чувствовал волнение старшей. А ещё мне стали мерещиться сомнения, и уже через секунду полезли плохие мысли.
Да идиотский ведь вопрос, ну как ты мог, Гончар?! А если ничего не узнали тут родители?
Чекан же не убежал. И мама вроде как тоже.
Значит, ничего не узнали? Или узнали, но в другом месте. А ты так прошляпил свой шанс.
Попробуй вот ещё раз так выиграй дриаду, она теперь десять раз перепроверит волосы подруг, чтоб назвать растение.
— Твой отец… — вдруг начало дерево, и я замер, — …был очень хитёр. Острым умом он смог выведать про Семь Нот.
Я задрожал от волнения.
— Я скажу тебе не больше, чем он узнал, сын Гончей.
И дерево рассказало о том, что из первого Прорыва в древности явились разумные магические расы. Точнее, семь высших рас, и пришли они, естественно, «с той стороны».
Понятно, что от хорошей жизни разумные расы в другие миры не сбегают. И сюда они явились в поисках лучшей жизни.
Каждая раса, пройдя через портал, потеряла важную часть родовой памяти. Некий ключ.
— Ключ? — с лёгким волнением переспросил я.
Ведь ключ, это уже что-то, с чем можно работать. Мой взлом, если надо, не подведёт.
— «На той стороне» высшие расы могли с помощью магии управлять своим миром, объединяя гимны, — вещало дерево, — Здесь мы потеряли эту способность.
— Потеряли… — растерянно вздохнул я.
— Да. Видимо, это наказание за то, что мы бросили родной мир на растерзание тирану.
Старшая на миг проявила своё лицо в листве. Я увидел в тени очертания глаз, рта, щёк… Будто блеснули слёзы на щеках.
— Если ты что-то теряешь, где оно? — вдруг спросила старшая.
— Эээ… Ну, где-то лежит.
— Или кто-то находит, — грустно кивнуло лицо, и растворилось среди листьев.
Дерево поведало о «павших».
— Павших?
— Да. Каждая высшая раса имеет «павших» сородичей. Например, дриады и кикиморы. Заметил, что болотные хохотушки вполне разумны?
Мне осталось только кивнуть. О, да, это я заметил.
Старшая продолжила, что в памяти «павших» сохранились «ноты» той самой магии, тех самых гимнов, которые помогали управлять миром «на той стороне».
— Ноты, — вздохнул я, — Всё-таки ноты.
Не ключи. Не железки, вроде тех кусочков кольца, а просто звуки.
— Это и узнал твой отец. Всё.
Снова тишина. Я сидел на скале, обдумывая услышанное, как вдруг вспомнил:
— А мама?! Что она узнала?
Дерево засмеялось.
— А я надеялась тебя пожурить, что забудешь о главном.
Я скривился, ничего не ответив.
