Но если спеть Песню Небытия, то мы добьём его — Чекан начал, а мы закончим.
«Пой, Лекарь!»
«Нет!» — бард сопротивлялся, — «Георгий, сам подумай. Твой отец служит Властелину. Значит, ему надо, чтобы эту Песню Небытия тут спели, это его план».
«Да, план моего отца. Он хотел спасти себя и маму».
«Нет, это план Властелина».
«Слышь, Герыч, а так-то Толян прав».
«Вот, Георгий, даже деревня со мной согласен», — радостно сказал Лекарь.
Я аж задрожал от противоречий. Хотелось просто наорать на всех, чтобы слушали меня.
Но мы — команда!
Где был бы я, если б не ёжик Биби? Или «ядрён батон» Бобра, в конце концов?
«Воля лидера», ну что ж ты замолкла? Ну же, выдай какую-нибудь пассивку, чтобы я сразу понял — это правильно, а вот это нет.
Но я уже внутренне чуял, что тут никто не поможет. Это я, Гончар — лидер группы, и никто за меня решение не примет.
Через портал, словно через плёнку, проникли гусли. От них сразу же вниз пошёл чёрный дым, заволакивающий всё подножие арки.
Тёмный Чекан ступил одной ногой на площадку. Вот его голова проявилась. Пустые горящие глаза смотрели на меня совсем не по-отцовски…
Он где-то там, я знаю. Надо лишь достучаться.
Вдруг Чекан улыбнулся мне и кивнул. Ему явно было тяжело находиться тут, портал его не пускал. Он дёрнулся телом, словно не мог протиснуться, и снова ободряюще кивнул мне.
— Сын, пой песню… — потусторонний голос прокатился под сводами, — Ты должен знать её.
Моё сердце уже заходилось в груди, едва не выскакивая. Я был рад, и в то же время я видел синеватые пальцы на плече у Чекана. Перед этими пальцами плёнка портала словно натягивалась, не желая пропускать.
Но вот он, отец. Совсем рядом, и я могу спасти его…
Ну же, Гончар, думай! Тебе никто не подскажет, что будет потом. Тут никто не знает, кроме тебя, никто… Кроме команды!
«Лекарь, ты бард. Пой то, что считаешь нужным!» — едва справляясь с собственными желаниями, твёрдо сказал я.
«Во, братан, это по-нашему», — засопел Боря, я потом рявкнул, — «Давай, Толян, вдарим рок в этой дыре!»
«Хорошо», — Толя мысленно прокашлялся, — «Петь будем все, я могу управлять этим».
«Пой уже», — нетерпеливо бросил я, понимая, что в любой момент могу передумать и буду требовать исполнить волю отца.
«Эту песню я назвал Песней Надежды…»
«Толян, жги!»
Я ощутил, как всё застыло вокруг. Отец со злыми горящими глазами смотрит на меня и ждёт, когда сын поможет выбраться.
Вайт чуть сбоку от меня стоит, подняв руки. Он уже замолчал, и теперь только ждёт, когда Властелин выйдет из портала.
Оркос с другой стороны почему-то валяется на полу, и корчится в муках, схватившись за живот. Видимо, гномий реагент, попавший в зелье с орешком Лотоса, на пользу не пошёл.
Но теперь всё, пришло наше время.
— Земля в портале спряталась, земля в портале спряталась, земля чужая в арку нам видна… — голос Толи разнёсся под сводами пещеры.
Чекан сразу нахмурился, Вайт резко развернулся в сторону голоса, разносящегося в скалах.
— Останови его, — произнёс Чекан с холодом.
Гендель покосился на корчащегося Оркоса, поморщился:
— Тупая орочья кровь, — а потом развернулся и двинулся к скалам.
Но песня вдруг донёслась совсем с другой стороны — Биби старалась, и её звонкий голосок прямо резонировал:
— Как сын грустил о встрече с ним, как сын грустил о встрече с ним…
И с другой стороны уже Фонза продолжила:
— Грустил он об отце день ото дня-а!
Вайт ошалело развернулся.
— Щебень-гребень! Все барды, что ли?!
— ЗАСТАВЬ ИХ ЗАТКНУТЬСЯ! — голос Чекана грохнул под сводами, кажется, даже сняв пыль с потолка.
Вайт встрепенулся, побежал быстро к поющей Фонзе, но тут вмешался Кент:
— Грозит отцу спасением, грозит отцу спасением… — голос алхима срывался хрипотцой,
Гендель развернулся:
— Да тупиковую твою жилу!
— …в Батоне не последний чувачо-ок! — Кент явно увлёкся.
Лицо Чекана подёрнулось удивлением, он неприятно поёжился плечом, на котором лежала рука Властелина.
А белобородый гном закрутил головой, понимая, что всех шестерых певцов ему одному не успеть обезвредить.
Тут же загремел басом Бобр:
— Братан наш тем не менее, братан наш тем не менее, всё круче, но всё так же… новичо-о-ок!
«Блин, Бобр!» — огрызнулся я.
«Герыч, а я-то чего?»
Вайт о чём-то догадался, и тут же повернулся ко мне.
— Ты-ы… — прошипел он, — Это всё ты!
В этот момент Оркос перестал корчиться и застыл. Не знаю, его ли смерть повлияла, или магия просто кончилась, но я едва не упал на колени, когда задеревеневшие мышцы вдруг проснулись.
Я знал, что вся команда отмерла, потому что мне прилетело удивление от тиммейтов. На миг в пещере воцарилась тишина.
Вайт уже был близко, оттолкнулся, чтоб сбить меня с ног, и я на непослушных ногах нырнул в сторону.
Ну же, Лекарь, жги!
И тут зазвучал его чистый голос под сводами:
— И слиться нам нельзя, отца спасё-ём мы-ы… от э-этой нездоро-овой красноты-ы!
Глаза Чекана округлились и мигнули, будто где-то светодиод замкнул. Он сильнее дёрнул телом, пытаясь освободиться то ли от плёнки портала, то ли от той самой руки, которая теперь схватилась за него, стиснула плечо, продавливая кожаную куртку барда.
Я использовал все навыки разбойника, чтобы увернуться от атак Вайта. Ни фига себе, целители пошли — да он по быстроте любому асассину даст фору.
Через секунду появилась сбоку кошачья тень, но целитель легко увернулся, да ещё добавил ударом львице скорости, и та улетела далеко, сбив с ног спешащего на помощь Бобра.
— Иди сюда, крошка батонская! — Гендель сделал обманное движение, и едва не схватил меня.
Я дёрнулся, падая на лопатки.
«Чувак, мне нужно семечко!» — прилетело от Кента.
— А слиться мы всегда, всегда успе-е-ем! Тепе-ерь мы ждём, Чека-ан, что скажешь ты-ы…
И сознание Лекаря оборвалось, улетучилось из моей лидерской сети. Я понял, что Толя выжал из себя всё.
А Чекан зажмурился и застыл, обняв гусли. Его трясло мелкой дрожью, и эта рябь отзывалась на всей плёнке портала. Синяя рука дёргала его, пытаясь втащить обратно.
