Я не могла ни контролировать его, ни вызывать. Я была рабыней своих чувств, которые пыталась подавить все эти годы.
– Ты должна тренироваться, – решительно заключила София. – Ты сможешь его контролировать.
– Я не хочу ничего контролировать. Я не хочу этот дар.
– Король тоже сельтер, – призналась она и я услышала страх в ее сдавленном голосе. – Он могущественный сельтер. И неудержимый.
Я подползла к ней чуть ближе и положила руку на ее плечо. Потом она сломалась. Наследница семьи Рей, которая всегда была воительницей, плакала у меня на руках, пока рассказывала обо всем. О бесконечных днях в неволе. О поцелуях, обжигающих ее губы и заставляющих ее молчать. О брызнувшей крови и отрубленных руках.
Детские руки. Катившаяся голова. Я плакала вместе с ней. Плакала о жестоких воспоминаниях, которые уже никогда не отпустят ее. И плакала о горе, которое медленно разрывало ее сердце.
– Ты… любишь этого принца? – Я видела их поцелуй. Короткий, но такой крепкий, что можно было ухватиться за эту ленту между ними.
– Кто может говорить о любви, когда в этом мире так много ненависти? – ее встречный вопрос. И все же я знала, что она оставила свое сердце в Медном Городе, пусть там с ней случилось так много плохого.
– Принц отпустил тебя из-за любви. Более прекрасного подарка он не мог тебе дать, – попыталась ее подбодрить. Он так любил ее. Рисковал своей жизнью ради нее.
Его план был хорош, стратегическим и легко осуществимым. И все же он был опасным. Он хотел, чтобы это выглядело как похищение. Это означало, что София должна была где-то быть. Мертвой или живой. Я содрогнулась.
– Я не должна была уходить, Яна. Мой народ… нуждается во мне.
– В королевстве короля-сельтера, который убивает собственных людей?
– Нет, – покачав головой, сказала она. – В стэндлерке, которая освободит их всех и заберет с собой. С ветром, Яна. Как мы это делаем. Только Элиа никогда этого не поймет.
– Да, он никогда этого не поймет, – раздался его хриплый голос. – У тебя есть свой народ. Пусть принц позаботится об остальном. Если ты не заметила, ты сеешь беспорядки. Из-за тебя все это королевство проворачивается. И, кроме того, эти извращенцы…
– Если Люциус уже не убил Эрика, Элиа, – расстроенно воскликнула она и встала. – Потому что, если ты все еще не понял, Эрик рисковал своей жизнью, когда отпускал меня. Люциус накажет его за мое исчезновение, если узнает об этом.
– Значит, ты предпочтешь стать подстилкой этого короля, чтобы спасти жизнь того, кого ты не знаешь так хорошо, как свою семью? Свою настоящую семью?
Слезы Софии засверкали в лунном свете. Она открыла и снова закрыла рот. Неспособная ничего ответить. Неспособная сказать хоть одно слово. И поэтому она просто замолчала.
Она молчала до следующего утра – до того момента, пока мы не увидели платки на горизонте. Длинный караван, тянувшийся по пескам, по прямой дороге в Леало, в лесах которого мы могли укрыться. Мы все знали, что теперь нам это нужно. Потому что с королем-сельтером шутки плохи. Особенно с тем, кто был одержим женщиной, которую едва знал.
Наш народ встретил нас с распростертыми объятиями. Со слезами радости и громкими возгласами. Но и сейчас София молчала. Она прошла мимо поднятых рук прямо к своей повозке, которую не покидала. Даже когда старейшина племени встала перед ее повозкой и попросила открыть дверь. Ничего не произошло, и я знала, что мы потеряли ее – навеки.
Я умылась, опрокинув бутылку с водой себе на голову, смывая пот и слезы. Я переоделась в новое платье. В новые платки. На этот раз в огненно-красные. В честь семьи Рей. Сейчас не временя вешать голову.
Сейчас мне снова придется собрать всех, кто когда-то подарил мне дом.
Я оказалась перед палаткой Ивана и сквозь тонкую ткань брезента встретилась с его глазами. Он знал, зачем я пришла. И не уйду, пока он не раскроет каждую деталь, которая приблизит меня к моему прошлому.
К вечному проклятию и вечным страданиям, которые оставил мне мой отец.
63
София
Проходили дни, которые казались годами; мне было трудно привыкнуть к моей прежней жизни, по которой я так тосковала. Но как-то получалось. Особенно когда проводила время с детьми, которые не спрашивали, почему я не разговариваю. Они подстраивались под меня. Жестикулировали и разговаривали с историями на моем лице.
Мы устроили привал в небольшом лесу с почти мертвым озером, который неспешно вел к королевству Леало. Хорошее место, чтобы отдохнуть, накормить наших животных и отправиться на охоту, потому что наши припасы были скудны. Яна была неприкосновенна. День за днем она пропадала вместе с Иваном, чтобы поработать над своими способностями.
Иногда я наблюдала, как она заставляет предметы летать. Иногда она позволяла ветру раскачивать кроны деревьев, пока с неба не начинали падать листья, как снег во Фриоле.
Она не разговаривала со мной с тех пор, как я решила молчать, а Элиа избегал меня, иначе я выцарапала бы ему глаза. Я видела, как в Яне вспыхивал огонь, когда мы вместе ели ночью у костра. Она сдвигала брови, пока не образовывалась небольшая морщинка, которая сейчас расползалась по ее молодой коже. Она, вероятно, о чем-то думала. О чем-то, что уже не отпускало ее, как дар, пульсирующий в ее жилах.
Каждую ночь мне снился один и тот же сон. Тот, с золотыми глазами и черным цветом, превращавший меня в статую. Потом я просыпалась в поту и задавалась вопросом, что произошло с Эриком. И молилась, чтобы он был жив, а Люциус не был тем чудовищем, которого я видела в нем. Кулатрой, облизывающей рот от крови и жаждущей большего. «Я бы дала ему второй шанс», – постоянно повторяла я.
Если бы он не тронул Эрика.
Я не знала, сколько прошло дней. Я только знала, что здесь мои чувства притупились, и я перестала быть той Софией, которой когда-то была. Не свободной, но и не плененной. Не молодой, но и не старой.
Я больше не танцевала – единственное, что я умела по-настоящему. Даже когда Натия просила меня об этом.
Безмолвно я завещала ей свой бубен, который она благоговейно держала в маленьких детских руках. Неспособная хоть что-то ответить. Я кивнула ей и направилась к озеру, чтобы устроиться там на скале. Оно было похоже на ровный каменный пол внутри дворца. Бальный зал из отражающего камня. Черный и блестящий. Я опустила ноги в воду и раскачивала их вперед-назад. Четкий ритм, напомнивший мне тиканье часов на запястье.
В какой-то момент ко мне подошла Зан Захрай. Дряблые, сморщенные ноги тоже опустились в воду и издали такой же звук, что и мои.
Она знала, что речь сделана из серебра. Молчание – из чистого золота.
И так проходили дни и ночи. Они начинались с Эрика и заканчивались им, с надеждой, что он все еще жив.
Когда стемнело, я вынула из воды свои сморщенные ноги и пошла к своей повозке. Остальные по-прежнему сидели у костра и пели тихую песню стэндлеров, которую раньше я пела во все горло. Но мне было не до пения. Особенно когда встретилась со взглядом Элиа, попытавшегося подловить меня у повозки. Я покачала головой при виде историй на его лице. Нет, я не хотела с ним мириться. Он был невежественным и подлым.
